что, мол, случилось? Тут Самак ему подзатыльник отвесил, так что он подскочил. Открыл глаза-то пошире – взгляд его на Хоршид-шаха упал. А тот восседает важно и чинно, как подобает, и фарр падишахский над ним сияет. «Где это я?» – спрашивает себя Катран. Кликнул он слуг своих. Самак-айяр говорит:
– О ничтожный, я твоих рабов на волю отпустил за то, что ты хотел мне голову отрубить. А за то насилие, которому меня подвергли, я тебя сюда привез, чтобы с тобою рассчитаться.
Огляделся Катран, видит, стоит Самак вместе с Атешаком. Богатырь вскричал:
– Атешак, в чем дело, что за плутни вы тут развели?
– О богатырь, Самак и похуже дела делал, – ответил Атешак. – Раз ты велел его убить, пришлось ему тебя сюда притащить. Этого мало, он еще и брата твоего сюда доставит, чтобы ты не скучал.
Катран голову повесил, а Хоршид-шах обратился к Аргуну и Шируйе, Сиях-Гилю и Самуру, Карамуну и другим:
– Я средь вас чужой, ваших счетов с шахом Мачина не знаю. Вот теперь привели Катран-пахлавана – доблестью ли, хитростью ли. Коли подобает его задержать, стерегите, а коли казнить, казните, если заточить надо,' в тюрьму посадите, если освободить, назад отпустите, халатом одарите – словом, поступайте так, как благоразумие велит, воля ваша.
Все поклонились и сказали:
– Долгих лет государю! За много лет до нас Мачин платил дань Чину и нам подчинялся. Потом установилась меж нами дружба и те поборы отменили, а на земле мир воцарился. А теперь, вишь, они войной на нас пошли! Раз уж Катран, полководец Мачина, нам в руки попал, нечего его отпускать.
Аргун Бограи сказал:
– О шах, Катран не какой-нибудь незаметный мужичонка. У него два брата есть, Катур и Сейлем, они обязательно станут его разыскивать. Надо заковать его в цепи, с отрядом из двухсот всадников отправить в ущелье Бограи и держать заложником. Назначить к нему охрану надежную и стеречь как следует.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. Рассказ о том, как обнаружилось исчезновение Катрана, что решил Газаль-малек и как приближенные Армен-шаха задумали погубить Шогаля и Самака
Тем временем от вращения небосвода серебряная бусина упала в золотой таз, вознеслась вверх опора утра, сияющее солнце высунуло голову из воротника востока, вступило на землю воинство дня, а полки ночи обратились в бегство. Газаль-малек воссел на трон, вельможи государства служить ему явились. Час прошел, Катран-пахлаван не пришел.
– Что это Катран не идет? Поглядите, что с ним случилось? – говорит Газаль-малек.
А у царевича был слуга, управитель его дворца и смотритель гарема, по имени Кафур . Отправился он к шатру Катрана. Видит, слуги возле шатра стоят, а полотнище переднее опущено. Он говорит:
– Почему богатырь мешкает, на службу не идет? Шах мне велел спросить, отчего Катран-пахлаван битву не открывает? Неужто спит еще?
– Да он еще из шатра не выходил, – отвечают ему.
– Так ступайте кто-нибудь, скажите ему, что Лала-Кафур, слуга Газаль-малека, пришел, его зовет.
Слуги говорят:
– О Лала, ты посмелее, куда угодно заходить можешь… Зайди к нему сам, скажи.
Кафур поднял полотнище палатки, внутрь вошел. Видит, постель разобрана, ночная одежда разбросана, боевой конь рядом стоит, а Катрана нигде не видать.
Завопил он, закричал:
– Нету в шатре Катрана!
Слуги прибежали, Катрана найти не могут, переполох начался. Возвратился Кафур к Газаль-малеку, доложил ему, в чем дело. Тут слуги Катрана подоспели, говорят, мол, все золото и серебро, ковры и все, что плохо лежало, унесли. Другие пришли, сказали, что тот паланкин, в котором дочерей Мехран-везира доставили, тоже пропал. Огорчился Газаль-малек, расстроился, а тут еще люди пришли, докладывают:
– Царевич, тридцать рабов исчезли.
А еще кто-то говорит:
– Два мула неизвестно куда скрылись.
Еще больше нахмурился Газаль-малек, помолчал, а потом молвил своим военачальникам:
– Как же это быть могло? Ну, золото, серебро, скотину воры могли украсть, но как унести такого богатыря, как Катран, да тридцать гулямов, да еще люльку? Может, они где-нибудь здесь укрылись?
Тут выступил вперед Катур, брат Катрана, а за ним – его тридцать гулямов. Сказал он:
– О царевич, прошлой ночью брата в мешок запихали и утащили, на его боевого коня взвалили, да конь заупрямился, идти не хотел. Я с караулом проезжал. Когда мы подоспели, они его бросили и убежали. Мы его обратно в лагерь отвезли, а царевичу ничего не сказали, чтобы Катрана не огорчать, не позорить его перед царевичем. Наверно, его опять унесли.
– Да как его с тридцатью гулямами вместе унести могли? – говорит Газаль-малек. – Это каким же богатырем надо быть!
Тут нашлись люди, которые видели, как Атешак вел связанного Самака к Катрану. Они стали рассказывать:
– О царевич, видно, все это проделки Самака. Мы вчера видели, как Атешак его с веревкой на шее да со связанными руками к Катрану вел. Мы было побежали следом, да Атешак нас прогнал. Это Самак все сделал!
Пока они так говорили, соглядатай пришел. Поклонился и сказал:
– О шах, видел я в стане Хоршид-шаха богатыря Катрана. Тридцать рабов с ним, всех их в плен взяли, ночью привели. Самак и Атешак, оказывается, спознались, а хуже всего то, что Атешак царевичу изменил, к Самаку переметнулся. Я там оставался до того времени, когда Катрана заковали и отослали в ущелье Бограи, а гулямов попарно раздарили.
Разозлился Газаль-малек, услыхав эти слова, так что даже руку себе зубами прикусил, думает: «Что об этом на белом свете говорить станут? Такого богатыря, как Катран, с тридцатью гулямами выкрасть ухитрились, а из тридцатитысячного войска никто даже и не шелохнулся!»
Обратился он к своим военачальникам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106