— и я сунула ей в руки визитку.
— Маш, я особо-то не присматриваюсь к бомжам, — нетерпеливо сказала она, качая на руках малыша.
— Юля, если поможете, я сто долларов заплачу, — пообещала я.
— Ой, ну что вы придумываете, — поморщилась она, — если увижу — и так позвоню, мне нетрудно.
И дверь с лязгом захлопнулась, оставив меня размышлять над парадоксами психологии.
Сложный человек Юля. Только недавно мы были на ты — и вот опять на вы. От нечего делать она вызывает ментов для разбуянившихся соседей. Однако смотри—ка — от халявных денег отказывается…
Я пожала плечами, методично обошла все квартиры в подъезде и оставила свои визитки, с обещанием ста баксов за помощь в обнаружении неуловимого бомжа. Правда, в половине квартир мне никто не открыл.
«Объявление на подъезд повесь», — посоветовал внутренний голос.
По его интонации прямо чувствовалось, что он считает себя очень умным, а меня же — олигофренкой.
«А вот и нет! Мы его только спугнем — думаешь, раз бомж, так и читать не умеет?» — злорадно сказала я, счастливая оттого что мне в кои-то веки удалось высмеять голос.
Он пристыжено заткнулся.
Я, празднуя победу, села в машину и понеслась к Насте в школу.
«Только если это бомж убил, черта с два он появится», — все же буркнул голос.
Я снисходительно промолчала.
Пусть потешится, птенчик, пусть…
В школе я села на уже ставший мне родным подоконник и принялась терпеливо ждать конца урока. Буквально через пять минут он зазвенел и детишки вывалились в коридор. Насти не было среди них.
Я, внутренне обмерев, пулей влетела в класс и закричала:
— Где Настя?
Настя с видом сиротки стояла около учительского стола и жалобно смотрела на меня наивными голубыми глазенками.
— А, это вы, тётя, — не предвещающим ничего хорошего голосом сказала учительница.
— Ну, что на этот раз стряслось? — буркнула я.
Учительница сняла очки и принялась протирать их бархоткой, при этом выговаривая мне.
— Ну во-первых — ребенок явился в школу совершенно неподготовленный. Мало того что учебники были взяты совершенно не те что надо — так она еще и домашние задания не сделала.
— Насчет домашних заданий и учебников — моя вина, — перебила я ее. — Не забывайте, я ведь мама молодая, всего второй день в этой должности!
— Далее, — продолжала женщина. — Эта девочка — совершенно невозможная хулиганка. Если вам неизвестно, то она организовала некое… сообщество.
— Что за сообщество? — непонимающе воззрилась я на Настеньку.
— «Потому что мы — бригада!» — тоненько, с расстановкой процитировала она.
— Да, бригада, банда в просторечии, — поджала губы учительница. — И они подкарауливают и бьют мальчиков. Сегодня избили Дениса Горенко, а ведь у него мама из городской администрации, не знаю, что теперь и будет!
— А чего он к нам в девчачий туалет зашел? — насупилась Настя.
— Надо было мне сказать, — раздраженно отмахнулась учительница.
Настя возмущенно открыла рот, но я успела ее пнуть под столом ногой. Слегка, я ж не зверь. Пока ребенок обижался, я повернулась к учительнице:
— Ладно, маму если что ко мне отошлите, разберусь. Еще что?
— Еще она научила детей стрелять шариками из жеваной бумаги!
— Безобразие, — неуверенно кивнула я, припоминая, как не так давно мы с Мультичком пили, вспоминали школьные годы, и подробно описывали процесс приготовления снарядов из бумаги и методы стрельбы. А Настя вроде как и спала в это время…
— Совершенно неуправляемый ребенок! — припечатала учительница.
— Хорошо, я приму меры насчет этого, — терпеливо пообещала я. — Мы можем идти?
— Идите, — поджала губы учительница, глядя на меня каким-то нехорошим взглядом.
Я ее не осуждала.
Настя — наказание Божие, я это еще вчера просекла.
Ехали домой мы в полном молчании. Я преувеличенно — внимательно смотрела на дорогу, Настя же ерзала на своем сидении, украдкой косясь на меня.
А я размышляла, как бы мне от нее поскорее избавиться, а?
— Тетя Маша, а Димка все равно сам виноват, — наконец печально сообщила она. — Мы уже на него жаловались Марине Александровне, а она головой покивала и все.
— То есть жаловались? — не поняла я. — Он же сегодня от вас за это получил!
— Так мы пожаловались, а она ему даже ничего не сказала, — вздохнула Настя.
— Ну а откуда ты знаешь, сказала она ему или нет?
— Так ведь он бы тогда перестал, — весьма логично заметила Настя. — А он не перестал. Вот поэтому нам и пришлось его отлупить.
Я только хмыкнула. Все ясно.
Мама из городской администрации, значит?
— Ладно, не дрейфь, — покровительственно похлопала я ее по плечу. — Будут проблемы — жалуйся!
— Уговорила, — важно кивнула Настя.
Не люблю я сыночков, у которых мамы из администрации. Только не подумайте, что это классовая ненависть. Просто меня коробит от людей, которые займут кресло повыше, ну или просто заработают тысяч сто — двести долларов и уже пальцы гнут. Сразу же появляются барские замашки, люди делятся на сорта, а во взоре непонятная мне надменность. Я одна из самых обеспеченных дам города, однако мне и в голову не приходит загибать пальцы. Я демократична.
— Катьку-то нам отдадут, как думаешь? Шести еще нет, — спросила я ее.
— Да чего не отдадут? — ответила она. — Маме отдавали. Только я не поняла — мы что, в магазин не поедем?
— Какой магазин? — непонимающе воззрилась я.
— Да? — сразу скуксилась она. — Катьке так платьев напокупали, а я так рыжая, да? Никто меня не любит! Аааа!
— Не реви, — жалобно залепетала я. — Конечно поехали в магазин, сейчас я тебе все куплю. Чего хочешь — то?
— Сапожки, брючки на завязочках и бандану с черепами, — методично перечислил ребенок, тут же перестав плакать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81