Я с секунду непонимающе смотрела на него. Потом до меня дошло, я вскочила и понеслась к лавочке.
— Тетенька, — оживилась детвора при моем появлении. — Купите у нас что — нибудь, у нас тут магазин!
И они расступились, открывая мне свой «прилавок». Я пригляделась — и в ужасе схватилась за голову. Да, на моей паркеровской ручке действительно лежал кусочек бумаги с корявой надписью «30 руб.». Но вот рядом лежали — шарфик, явно от Гермеса (41 руб.), безумной красоты перчаточки непонятно от кого, но явно намного более 35 рублей, за которые их продавали, и куча других дорогущих мелочей, которых у меня в доме не было! Как апофигей в центре лавочки лежал мой браслет от Тиффани из продолговатых изумрудов, обрамленных бриллиантами, и ценник в сто рублей на нем.
— Магазин у вас тут, значит? — простонала я.
— Ага, — бесхитростно кивнули детишки.
— И покупают? — тоскливо спросила я.
— Да не, пока только цепочку купили, — вздохнула кудрявая малышка из третьей квартиры. — Думаем, что надо цены снижать.
Я безумным взором оглядела детей, вычленила из массы Настеньку, с индифферентным видом крадущуюся от меня подальше, в два прыжка догнала негодяйку и схватила ее за руку.
— Аааа, — зарыдала она, пытаясь вырваться.
— Бэ! — рявкнула я, вне себя от бешенства. — Коммерсантка, блин!!! Сколько мне с тобой разговаривать???
— А вы мне магазин не запреща-аали! — прорыдала она. — А теперь ругаетесь!
— Так! — обратилась я к деткам. — Цепочка, которая продана — она чья?
— Настина, — нестройно ответили изрядно напуганные мной дети.
— Тоненькая и с крестиком? — простонала я.
Дети кивнули.
И тут я чуть не заревела. Эту цепочку с крестиком матери привезли из Иерусалима, она ей страсть как дорожила. Перед туром в Англию она дала мне ее на хранение — с собой брать побоялась, оставить в пустом доме и того страшнее.
Мне конец.
Мать с меня живьем шкуру сдерет за ту цепочку…
Лучше бы браслет купили…
— Дети, разберите ваши вещи, унесите их домой и родителям не говорите — отлупят, — сиплым от сдерживаемых рыданий голосом сказала я.
Детишки торопливо кивнули, испуганно косясь на меня и через миг их не стало.
Я молча ухватила покрепче Настину ручонку и пошла в подъезд.
— Не пойду! — решительно сказала она.
— Повыделывайся мне, — устало сказала я.
— А вы меня бить будете, — зарыдало дитя.
— Бить не буду, — пожала я плечами. — А вот в детдом я тебя все же сдам, Настя.
Та посмотрела на меня неверящими глазами и неуверенно хмыкнула:
— Врете вы все…
— Настя, нет у меня сил тебя воспитывать, понимаешь? — монотонно начала я объяснять ей свою позицию. — Старенькая я, понимаешь? Нельзя мне волноваться, а то так и помереть от инфаркта недолго…
— Тетя Машечка!!!
— Магдалина я, — тоскливо поправила я ее.
— Тетечка Магдалиночка, — снова зарыдала она. — Ну я ж не знала, что вы старенькая, с виду-то — лошадь здоровая, пахать на вас можно…
— ЧЕГО???? — взревела я.
— А чего я сказала? — озадаченно поморгала Настя белесыми ресницами.
— Еще раз, — раздельно сказала я, — ты в таком тоне отзовешься обо мне…
Дальше я просто не смогла найти слов от возмущения. Пока я лихорадочно продумывала, что я сделаю, Настенька поковыряла носком сапожка мощеный двор и буркнула:
— Ничего такого я и не имела в виду, зря вы так. А в смысле наказания — так вы меня все равно в детдом сдаете, куда уж хуже-то?
— Домой! — ледяным тоном рявкнула я.
Мне было жалко себя до слез.
Ну когда хоть Мульти у меня заберет свою любимую доченьку, а???
Дома я выдала детишкам кулек с мандаринками и принялась за уборку в кухонных шкафчиках.
Я думала.
А уборка по мелочам помогает мыслительному процессу.
«Каким-образом-вытащить-Мульти???» — стучало у меня в висках набатом. Выходило что никак. Надо было как не крути, а искать убийцу.
Через час я так ни до чего и не додумалась, однако на полках в кухне был идеальный порядок.
Тогда я сварила кофе и принялась бродить по квартире с чашкой в руках. Чего же делать-то?
— Тетечка Магдалина, а денди есть? — высунулась из детской несчастная мордочка Насти, когда я проходила мимо.
— Нет конечно, — пожала я плечами.
— Аааа! — горько зарыдало дитя, сползая по стенке.
Я недоуменно посмотрела на нее и спросила:
— Ты чего?
— Так а я привыкла — прихожу из школы и в денди играю! — сквозь слезы проговорила она. — Вот было б оно у меня, я б сидела в уголочке и тихонечко в игрушки играла!
Я не задумываясь, радостно выпалила:
— Завтра я куплю тебе денди!
— Нееет! — еще пуще зарыдала она. — Мне надо именно мое, а не покупное! Мне его папа подарил!
Я только крякнула.
Папа ее, и соответственно Мультиковский бывший муж, был личностью совершенно неуловимой. Алименты на двоих детей в количестве 1200 рублей на двоих детей (по минимуму, как безработный) — выплачивала его мать, чтобы сыночка не посадили. Сам же сыночек шлялся непонятно где. По слухам, у него была новая семья в другом городе — взял разведенку с тремя детьми. Да уж, чужих-то детей интереснее растить, чем своих…
Но Настю я понимала — какой бы Березняков не был козел, только ей-то он родной папа, и подарки его — святы.
— Настенька, завтра я постараюсь это денди забрать, ладно? — осторожно проговорила я.
— Точно? — подняла она мокрое от слез лицо.
— Точно, заинька, точно, — погладила я ее по головке. — Беги пока мультики смотри.
— Да я «Тома и Джерри» наизусть уже знаю, — капризно надула она губки.
— Слушай, — почесала я в затылке свободной от кофе рукой, — у меня там «Ну, погоди» было.
— А это что такое? — недоуменно воззрилась она на меня.
— Ты что, не знаешь что такое «Ну, погоди» ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81