Старый вор выслушал, сухо кивнул и я приступила. Надо ему было узнать, что с его сыном — внебрачным, разумеется, у таких жен, семьи и уютного дома быть не может.Сынишку держали в плену чеченская группировка, и по всему выходило, что если он на их требования не пойдет, убьют. Выслушав, старик выложил мои 100 баксов и не прощаясь ушел. Меня после его ухода еще долго трясло, до того вид у старичка был неприятный. Потом я узнала — не уступил он, а парня и впрямь убили.Я наконец добралась до машинки и, недолго думая, поехала за город — срочно нужна была живая курица, чтобы сегодня сделать себе вещий сон. А то конкуренты — то вон, не дремлют.Пока складывалось все удачно. О том что я претендую на эти два миллиончика, не знает никто. Ворон, который их по должности искать должен — занят. Если я не ошибаюсь, Зырян его запрет в каком — нибудь подвальчике до тех пор пока Ворон не сознается где деньги. Три ха — ха. Если б он еще это знал…
Итак, в самом радужном настроении я приехала в Парфеново, деревеньку, в которой я куриц второй год покупаю.— Здравствуйте, баб Галь! — крикнула я, подъехав к знакомым воротам, выкрашенным темно — зеленой краской.Баба Галя, приветливая старушка лет шестидесяти, разогнулась над грядкой, отряхнула подол и подошла к забору.— Ну здравствуй, — ответила она. — С чем пожаловала?— Птичку б мне, — улыбнулась я.— Ох, милая моя, заболели что — то они у меня, — сокрушенно ответила баба Галя, пряча от меня глаза, — извини, но продать не могу.— Хмм… А что с ними случилось? — на мой взгляд, пеструшки, носившиеся по двору, были здоровей здорового.— Дак эта, ынфекция какая — то, — смутилась старушка.— Да ладно, мне ж не в суп, — я протянула ей сотенную купюру, но та испуганно замахала руками— Нет, нет, не буду я греха на душу брать!Я только открыла рот для дальнейших переговоров, как старушки и след простыл.Странно… Я пожала плечами и, сев машину, поехала вдоль домов, высматривая на подворье курочек. Буквально через пару домов я остановилась возле белёного домика, и, высунувшись из окошка, крикнула старушке на крылечке :— Бабушка, курочку не продадите?Та степенно отложила недовязанный носочек, томительно медленно достала откуда — то из складок халата очки, водрузила их на нос и внимательно меня оглядела.— Чего — чего тебе, доченька? — наконец приветливо отозвалась она.Я решила что невежливо разговаривать сидя и, выйдя из машины, разогнулась во все свои почти два метра (помните о сумме роста и каблучков?), и двинулась к калитке, как обычно на ходу смахивая кончиком косы пылинки с колена.— Курочку, бабушка, не продадите, говорю?А бабушка с той минуты, как я вышла из машины, смотрела на меня, как будто у меня пара рожек на макушке. Внезапно она резво подхватилась и побежала в дом, оставив меня без ответа. Я посмотрела на брошенное вязание в глубоком изумлении. Странные они все сегодня, чего эт с ними?Я снова села в машинку и поехала вдоль домов.Странно, но куриц мне никто не продавал. Везде история продолжалась — от меня шарахались. В глубокой задумчивости я присела на лавочку и задалась резонным вопросом — Что, черт побери, здесь происходит?И тут словно в ответ из калитки вылетел мальчуган лет пяти, за ним следовала женщина в синем ситцевом платье.Мальчуган, увидев меня, притормозил, распахнул глазенки и завопил:— Мама, мама, смотри, опять ведьма приехала!!! Завтра ветрянка начнется, и я в садик не пойду!!!Малыш был явно в восторге от подобной перспективы.Мать, увидев меня, побелела как полотно и, схватив мальчугана, поволокла его обратно в дом.— Да какая она тебе ведьма, — бормотала она, испуганно косясь на меня.— Ну как, тетя Клава ж сказала, что она высоченная и коса до коленок, не спутаешь, — простодушно поведал мальчонка.— Погодите, — медленно произнесла я, — вы же только что вышли, зачем вам возвращаться?— А, я это…, — беспомощно залопотала она, пятясь от меня и знаете, такой ужас был у нее на лице.— Что тут происходит? — спросила я ее.Женщина молчала. Я огляделась. С каждого крыльца на меня смотрели лица селян. Недобрые лица.— Какие у вас ко мне претензии? — крикнула я им.И тут их прорвало.— Никитичну кто на тот свет отправил? — взвизгнула старушка в белом платочке с крыльца ветхого дощатого домика.— А младенца у Дерягиных кто придушил? — возопил следующий голос с голубого домика.— Картошку потоптал…— Муж к соседке ушел…— Сын утонул…Гневные вопли летели со всех дворов. Зеленый домик — умершая корова, кормилица для всей семьи, младенец остался без молока. Трухлявый деревянный домик — сына отправили служить в Чечню, понятно что не вернется. Основательный дом из белого кирпича — непонятный мор, уничтоживший в три дня отару овец, шерсть и мясо которых должны были погасить кредит, так что теперь семейство белокаменного домика пойдет по миру побираться. Меня обвиняли буквально во всех несчастьях, выпавших на эту деревню.— Хватит! — наконец не выдержала и крикнула я.Меня не слушали.Люди упивались возможностью сгрузить все на новоявленного козла отпущения, они выходили за ограды и надвигались на меня. И тут я вдруг почуяла свежий и нежный запах озона. Запах колдовства. Я не физик и хоть убей не могу объяснить, отчего при работе с магией воздух становится — словно только что прошел дождь. И я окунулась в этот запах, словно в горный ручей, текущий от снежной Фудзиямы, где я была в прошлом году, с хрустальной водой и розовыми лепестками сакуры на поверхности, слегка пахнущий духами «Вода» от японца Кензо. На меня напало дремотное состояние, и мне стало без разницы что около меня — беснующаяся толпа.Куцый умишко вдруг взбунтовался, утверждая что уже месяц, как снег на Фудзияме растоплен нежными лучами Восходящего солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80