Та посмотрела на меня диким взглядом, но ничего не сказала.Дома я пошла в ванную, умыться. Там стояло большое, в мой рост зеркало, я равнодушно отметила, что я вся в крови, волосы висят красными сосульками, платье порвано. Умывшись, я пошла на кухню. За клофелином. Жить мне не хотелось.— Скоро мы будем вместе! — улыбнулась я разбитыми губами и крикнула в пустоту: — Ты меня слышишь?!!Пузырек с клофелином я нашла на столе. Он стоял, прижимая лист бумаги. Я машинально его взяла, прочитала. Непонимающе посмотрела на него и еще раз перечитала. Машка, любимая моя!Я знаю, ты меня проклянешь, за то что я сделала, но все равно прошу — прости меня, свою непутевую Маруську. Я ведь вернулась, после того как ты с Вороном уехала, потому что каблук на туфле сломала. Решила тихонько переночевать в дальней комнатке, и тебе не мешать. Слышала я все, о чем говорилось. До утра вот мучалась сомнениями, а сейчас решилась. Выпотрошила я твоего зайца, Магдалиночка. Я ведь ничего в жизни хорошего не видела, муж урод и бабка шизофреничка, всю кровь выпили. Денег нет и не предвидится, муж у меня только мазней заниматься горазд. Да тебе не понять, ты вон в баксах купаешься. А я хочу хоть немного пожить как белый человек. А в милицию ты на меня все равно заявить не сможешь — откуда баксы, что скажешь? Не я эти деньги взяла, бедность моя проклятая.Не поминай лихом.Маруся.
«Я же говорил, перепрячь баксы!» — отрешенно сказал внутренний голос.Я пожала плечами — кому теперь эти деньги нужны? Часы вот Маруська взяла зря — на них же охранка, сгниет. Потом я решительно открыла пузырек и вытряхнула на ладонь таблетки. Одинокий белый кругляшок выкатился на ладонь.«Я за тебя умер», — словно послышался укоризненный Димкин голос.— Поняла, Дим, — серьезно ответила я и, налив стакан воды, выпила эту единственную таблетку. Потом добрела до кровати и получила то, что мне было необходимо — черное, без сновидений забытье.
Я тяжело выздоравливала. Иногда, выплывая из спасительной бессознательности, я видела перед собой полузабытое лицо бабушки и хныкая, жаловалась ей на то, что у меня все болит. Та ласково обтирала мне лоб холодным полотенцем и пела песенки, убаюкивая, потом поила бульончиками и какими — то отварами, пахнущими солнечными лугами. Я покорно все пила, пока снова не проваливалась в черноту. «Бабушка, — постоянно спрашивала я, — а Димку ты не видишь?» Она качала головой и я радовалась — значит, это я умерла, а не он, раз я общаюсь с покойной бабулей.А однажды я проснулась совсем.Осмысленно оглядела свою спальню, первым делом сунула руку под подушку и облегченно вздохнула, нащупав толстенный том Библии Ведьмы. Я встала, покачиваясь, накинула халат и пошла вниз. Зверски хотелось пить. В кухне я расслышала голоса и нахмурилась. Кто бы это мог быть? За маленьким столиком для завтрака у окна сидели баба Грапа и Грицацуева, замолчавшие с моим появлением.— Встала, ты смотрит-ко! — всплеснула руками старушка.— А вы как тут оказались? — непонимающе спросила я.— Я тебя попроведовать зашла, — ответила Грицацуева, — Агрипина уж сильно за тебя переживала.— А я как знала, что встанешь — засуетилась баба Грапа, — шанежек испекла.Черт, выходит это сумасшедшая Маруськина бабушка меня выхаживала. Хотя мое лечение ей явно пошло впрок — выглядела она абсолютно нормальной и по — домашнему уютной. Меня усадили за стол и поставили передо мной поднос с горой шанежек.— Это вы за мной ухаживали? — спросила я ее.— Ну а кто ж еще за тобой присмотрит, — кивнула старушка.— И сколько вы за мной … присматривали? — осторожно спросила я.— Да почитай пару недель, — ответила та.Я прикрыла глаза, собираясь с мыслями.— Ворона… похоронили? — глухо спросила я у Грицацуевой.— Давно уж, — кивнула она.Я закрыла глаза. Все, пути назад нет. Безумная надежда, что мне это приснилось, рассыпалась мелким песком.— Ты чего это, милая? — раздался испуганный голос бабы Грапы.Я собралась с силами и проговорила:— А Маруська, внучка ваша, где?— А вот спроси ее, лахудру, — ответила та. — Оставила мужу записку, что б не искал, а третьего дня бумаги с разводом пришли.— Серега как это воспринял?— Да никак, ему сейчас некогда, он почитай все картины продал, по выставкам мотается да новые пишет. Меня не гонит, слава богу, хотя кто я ему теперь, сердешному? Квартиру ниже тебя этажом купил, вот я и заскакиваю к тебе, присматриваю.— Спасибо, — искренне ответила я. До меня дошло, что я могла запросто загнуться — две недели одной и почти в коме — это вам не баран чихал.В дверь позвонили.— Я открою, — вскочила баба Грапа. Что-то уж больно по-хозяйски она тут ведет себя, отметила я про себя. Но это, как ни странно, мне понравилось. Моему дому, оказалось, очень не хватало уютной заботливой бабушки.На кухню зашел энергичный, перемазанный красками Серега.— О, модель моя очнулась! — неподдельно обрадовался он.— Очнулась, — кивнула я.Окинула взглядом Серегу, заметила часы Лонжин и мокасины от Гуччи и внутренне улыбнулась — дурочка Маруська, ей всего-то пару дней до честного богатства дотерпеть оставалось. — А у тебя говорят дела отлично идут?— Ага, мы теперь почти родственники, под тобой живу, — засветился он. — Теперь можешь меня безнаказанно затопить.— Рада, Сереженька, твоим успехам, — искренно и тепло сказала я.— Да что ты, — засмущался он, — это ведь все ты.Ответить я не успела.В дверь попинали.— Я открою, — вскочила я и побежала к двери, надеясь непонятно на что.За дверью стоял Зырян.— Заходи, — разочарованно посторонилась я.— Привет, — кивнул он, — выйди, поговорить надо.Мы спустились вниз и сели в его машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80