Пройдя пару этажей, я насторожилась. Явственно слышалось какое — то бормотание. Я встряхнулась, и на цыпочках, бесшумно взлетела на свой этаж. Спиной ко мне у моей собственной двери стояла Грицацуева и аккуратно втыкала иглы под косяк двери.— …, — сказала я от неожиданности. Обычно я не матерюсь.Грицацуева вздрогнула, обернулась, и тут же метнула в меня фризом. Я в отчаянии подхватила торт и метнула его в Грицацуеву. И я увидела, как торт прорывает здоровую дыру в несущемся на меня комке фриза и, мгновенно покрываясь коркой льда, впечатывается в мою врагиню.— Маруська! — завопила я. А что мне оставалось делать? Торт уберег от замораживания только лицо, рукой — ногой я двинуть не могла, и сейчас меня Грицацуева безнаказанно и размажет по стенке.— Маруська! — завопила я еще громче, предчувствуя скорую смерть.Дверь распахнулась и подружка вылетела на лестничную площадку.— Ты чего? — буднично спросила она. — Ой, а это кто?Я посмотрела в направлении ее руки и истерично расхохоталась. Грицацуева, карга старая, аж инеем покрылась! И то верно — замороженный торт, прикоснувшись к ней, вернул ей часть своего же заклинания — а такое бьет гораздо сильнее.— Ох, Маруська, тащи из холодильника водку! — радостно заявила я.Маруська странно на меня посмотрела, но тем не менее в квартиру убежала, оставив распахнутой дверь.— Водки нет, — донесся через минуту ее голос, — мартини бьянко подойдет?— Подойдет! — крикнула я.— Тебе с апельсиновым или с яблочным соком сделать?— Чистое тащи, — возмутилась я. Кто ж фриз снимает слабеньким коктейльчиком?Маруська притащила бутылку, маленькую рюмочку и принялась меня отпаивать. Ну Грицацуева, ну сильна! Половина большой бутылки ушла, прежде чем я смогла пошевелиться!— А с этой кикиморой что делать? — осторожно спросила Маруська.Я подумала, потянулась всем телом и решила — в Каморку ее!Каморкой я называла маленькую комнатушку — не более четырнадцати квадратных метров — в центре моей квартиры. То есть — она была прямо посередине второго этажа, со всех сторон зажатая другими комнатами, никаких окон, естественно. Ранее в моей квартире жил музыкант и тут у него была маленькая, но навороченная звукозаписывающая студия. И там была, разумеется, отличная звукоизоляция.— Машка, ее б связать! — прошептала Маруська.— Здравая идея!И я осмотрелась. Комната, увы, была пуста. Я внимательно осмотрела Грицацуеву — но на ней было только пестрое летнее платье. Хоть бы поясок!— Ну так чем бум связывать? — опять спросила Маруська. Я посмотрела на нее и тут мне пришла гениальная идея! На Маруське были чулочки, белые, кружевные, сама их пару раз всего одела, жалко на Грицацуеву переводить, да что делать.— Скидывай! — радостно завопила я.— Да ты что? — обиделась Маруська. — Такую красоту на нее? Не дам!— Блин. Тогда сторожи, если что — бей по кумполу, — я вручила ей валявшуюся тут электрогитару и побежала в спальню.Там я достала из тумбочки наручники, широкий рулончик скотча и быстренько побежала обратно. Не дай боже наша подопечная отомрет от заклинания.— Не шевелилась? — озабоченно спросила я.— Нет вроде, — ответила та, держа гитару, словно звезда бейсбола — биту.— Тогда надевай на нее наручники, а я ей пока рот заклею, еще проклянет нас, как отомрет, — посоветовала я и вручила ей наручники.— Ооо, — протянула Маруська, — ничего у тебя вкусы. Это тебя ими? — осторожно спросила она, рассматривая наручники. А что их рассматривать. Широкие кольца обернуты шкурой леопарда, по краям стразы. Очень нужная в хозяйстве вещь. Пятьдесят баксов в секс шопе стоят.— Когда как, — пряча улыбку, ответила я.Ловко отмотала полоску клейкой ленты, налепила ее на губы Грицацуевой. Та насторожено при этом на меня смотрела. Заклинание фриза — странная вещь. Все мышцы как льдом сковывает, однако глаза все видят и выражают кучу эмоций, если в них смотреть. Я подумала, посмотрела на нее и, оторвав еще пару полос скотча, наклеила их поперек. Для надежности. И без того морщинисто — отвислая кожа некрасиво залегла плиссированными складками под клейкой лентой.— Да, бабушка, вам на круговую подтяжку срочно надо, — посетовала я.Грицацуева недоуменно на меня воззрилась.— Ну это, морщины убрать, операция такая, сейчас совсем недорого берут, — объяснила я ей по доброте душевной.Ведьма прожгла меня полным ненависти взглядом из — под пегой, в завитках химии челки. Мда… Мне если б сказали что я старая и морщинистая, я б тоже наверно не обрадовалась.— Я все, — раздался Маруськин голос. — Я еще и цепочку через батарею пропустила, не дернется.— Умница, дочка, — похвалила я. — Так что там насчет персикового пирога?— Готов, — отрапортовала та.— Ну тогда не томи, пошли на кухню, мне необходимо сладкое, стресс у меня, — и я не тратя времени понапрасну рысцой двинулась на кухню.— А что такое? — спросила Маруська, шагая позади меня.— Как это что? — на ходу всплеснула я руками. — В деревне меня Грицацуева пыталась убить, да и сегодня тоже, жигуленок чуть не сбил, а там еще папа часы пропил.— Как пропил? — вскрикнула Маруська.— Да вот так! Взял и пропил, папу моего не знаешь!— Козел! — припечатала Маруська.— Папа не козел, — обиделась я, — просто так получилось, не обзывайся.— Ладно, прости, — вздохнула та. — Руки помой сначала.Пока я мыла руки, и названивала вниз охране, чтобы убрали нашу площадку от остатков торта, Маруська нарезала пирог и подогрела утренний кофе. Наверно что — то есть в упорядоченной семейной жизни — приходишь домой — а там тебя кто — то ждет, для тебя лично пироги печет. Руки мыть заставляет.Я встряхнула головой. Чего эт за мысли ко мне в голову лезут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80