Смотрины закончились вызовом скорой — Владику я понравилась чрезвычайно и его от переизбытка чувств скрутил эпилептический припадок.— На этот раз — Николяша, он стихи пишет.— Тьфу! — от души снова сплюнула Маруська, — и как у таких мамаш как твоя нормальные дети рождаются.Ответить достойно я не успела — подружка хлопнула дверью в кухню.Самое гадкое — что я готова была с Маруськой согласиться. Однако родителей не выбирают, какие есть, таких любить и надо, и точка.Я обулась и пошла вниз, однако сверху схлопнула дверь и Маруська догнала меня.— Хоть провожу, — хмуро сказала она на мой вопросительный взгляд.— Хоть проводи, — вздохнула я.Ехать отчаянно не хотелось, и я с большим удовольствием променяла смотрины на вечер с хамом и убийцей Вороном.Хам и убийца Ворон стоял и покуривал перед своим джипом.— Ах ты козел! Я ж тебе сказала сюда дорогу забыть! — рванула к нему Маруська.Я перехватила ее в броске и яростно ей шепнула :— Он извинился!!!Потом посмотрела на Ворона и с нажимом произнесла:— А ты ничего не слышал.— Не слышал. Ты куда в таком виде, картошку копать?— Почти. На вечер поэзии.— Гони в ж… этого женишка — поэта! — рявкнула Маруська. — Вместе с матерью, она мне в детстве ведь дневник цвайками заставила! ( Прим. Цвайка — двойка, искаженный немецкий) — Женишка? — поднял бровь Ворон.— Не обращай внимания, — устало сказала я. — Просто я хотела сказать что сейчас мне срочно надо к матери, и после семи если хочешь, встретимся.Ворон постоял, подумал и произнес:— Устраивает, но с большой натяжкой. Давай я тогда тебя довезу до матери, а в семь заберу.— Согласна! — почему — то гаркнула Маруська вместо меня.— Ты чего? — удивилась я, — у меня своя тачка есть, нафиг мне извозчики?— Дура ты, — зашептала мне Маруська, одновременно распахивая джип и запихивая меня внутрь, — уж лучше этот бандит, он хоть красивый, чем урод — Николяша.— А ты откуда знаешь что он урод? — спросила я, когда она заботливо пристегивала меня — видимо, чтобы не сбежала.— А кого еще твоя мать надыбать может? — яростно прошипела она. — Ну все, — повернулась она к Ворону, — что б в восемь привез обратно.— Как получится, — хмыкнул он.— Из-под земли достану, урод!— А только что говорила что я красавец, — захохотал Ворон и уселся рядом со мной в джип. Я, перебинтованная ремнем безопасности, опасливо отодвинулась. Ворон внимательно посмотрел, заметив это, но спросил только:— Куда ехать?— Мира, 36, — кратко ответила я.Мы проехали минут пять, когда Ворон спросил:— А что это ты так странно одета для встречи с женихом?— Да я его знать не знаю, — брякнула я.— А почему жених тогда? — поднял бровь парень.— Потому что мать меня замуж мечтает сплавить, — мрачно буркнула я.— Неплохая идея!— Отвянь, урод, — разозлилась я.— А твоя подруга сказала что я красавец и лучше Николяши, — вовсю веселился парень.Я молча отвернулась и стала пристально изучать проносящийся за окном пейзаж.— Приехали, — сказал парень через десять минут.Я поглядела за окно, увидела родной с детства двор и брякнула, поглядев на свои окна на первом этаже:— Вот урод!— А на этот раз за что ты меня так? — осведомился Ворон.— Да я не тебе, — с досадой сказала я, — вон на первом этаже в окне мама, около нее какая — то тетка и видать тот самый Николяша за столом в кухне сидят.Ворон потянулся к окну с моей стороны, внимательно осмотрел пасторальную картину и с сочувствием поглядел на меня. Николяша был хрупким мужичошкой с узенькими плечами, круглым личиком с мелкими неправильными чертами кукишем. И все — мать, тетка и Николяша — внимательно глядели во двор.— Ты это, погоди, не выходи, устроим им сейчас! — невнятно буркнул Ворон и вышел из джипа. После чего он открыл мою дверцу, со всевозможными ужимками практически вынес из джипа и крепко обнял. Потом подумал и начал лобызать щечку, одновременно поглаживая меня по спинке и пониже спинки.— На окно не смотри, главное, — прошипел он, — пусть урод облезет.— Ты все-таки добрый и хороший, — прочувствованно шепнула я. — Только мать уже запомнила твои номера и завтра придет к тебе с требованием на мне жениться — ты меня только что скомпрометировал.Ворон отшатнулся и недоверчиво спросил:— Ты пошутила?— Увы, нет, — вздохнула я. — Ты иди, я тебя прикрою уж как — нибудь.— Ну ладно, позвонишь как соберешься обратно, а я поехал, — Ворон наскоро потрепал меня по плечу и быстренько отчалил.А я пошла сдаваться.
Кухня встретила меня гробовым молчанием.— Так, — оживленно сказала я, меня зовут Магдалина Константиновна, прошу любить и жаловать.Тетка в белой блузке с халой на голове разомкнула губы и изумленно сказала :— Магдалина?— Ага, — весело согласилась я, — в честь библейской проститутки.— Оно и видно, — невежливо выдавила тетка, слегка качнув головой в сторону окна.— Но можно просто Машей, — великодушно разрешила я.Мать, обычно языкастая, наконец открыла рот, чтобы изречь:— Маняша, познакомься, это Анна Константиновна и ее сын Николай.— Очень приятно, — радостно улыбнулась я.На минуту я мать пожалела, однако потом вспомнила, что выдать меня за Николяшу — было ее идеей. Все равно сейчас она будет синеть, бледнеть, но на людях мне скандала не закатит, а к концу вечера я что — нибудь придумаю, чтобы мне от нее не сильно попало.— А что это вы тут сидите? — бодро сказала я. — Кухня маленькая, нам будет тесно, да и вообще в Европе принимать гостей на кухне считается дурным тоном! Мать, давай — ка в гостиную перебазируемся!Мать молча встала и мы пошли в гостиную, раскладывать стол. Николяша, увязавшийся за нами, глядел, как мы пыхтели, раздвигая тяжелые дубовые створки, помочь даже не попытался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80