— Вы вроде из первой квартиры? — обратилась я к ней, узнав по голосу главную сплетницу. — Августа Никифоровна вас зовут?— Ну? — настороженно посмотрела она на меня. Бабулька выглядела сегодня на редкость аристократично — легкий летний костюмчик, соломенная шляпка, гордая посадка головы.— Я к вам вечерком тогда зайду, скажете, что насчет дворника решили, хорошо?Ответить бабка не успела. Из двери вылетела Маруська:— Ой, старушка, извини, прокладку меняла, — громогласно объявила она. Я чуть не застонав от ее простоты, быстренько схватила ее в охапку и поволокла в машину. Этим бабулькам только тему дай, вон как меня махом в дворничихи определили!— Не забудьте, я вечером зайду! — напоследок крикнула я.
Без приключений мы доехали до тихой улочки, где располагался Кристалловский офис. Воду мы купили, и нам даже неслыханно повезло — какой — то парень донес гигантскую бутылку до машины. А дома, я надеюсь, будут сидеть у подъезда не слабосильные старушки, а юные гаврики, и уж они — то мне никак не откажут в такой малости, как занести домой воду.Маруська страдальчески на меня посмотрела и велела:— Сходи хоть сникерс мне в утешение купи, что ли.— Маруська, дома все есть, — идти мне не хотелось, жара действовала расслабляющее.— Я сейчас хочу, — капризно надула она губки.— Ох, горе ты мое горькое, что ради тебя не сделаешь, — вздохнула я и пошла к светофору. Хоть я и водитель, однако перехожу дорогу строго по правилам — я абсолютно убеждена, что половина водителей — ненормальные, и нет им большей радости, чем придавить зазевавшегося пешехода. Дорога была пустынна, лишь плелся где — то вдалеке красный жигуленок, однако я честно дождалась зеленого света, и лишь потом двинулась на другую сторону. Черт его знает, чего я посмотрела влево. Жигуленок, еще секунду назад такой далекий, был в нескольких метрах и несся на меня на бешеной скорости. Ноги вдруг стали ватными, мысли в голове разбежались, там что — то тонко зазвенело, и я лишь с ужасом глядела на летящую на меня машину.Неведомая сила отшвырнула меня вдруг назад. Жигуленок, в ту же секунду проехав по месту на котором я только что стояла, скрылся за поворотом.— Ты что, не видишь, куда прешь? — стоял надо мной и орал парень, который помог донести нам бутылку. — Жить надоело???Странное дело, спасти от смерти, а потом кричать, будто я миллион баксами должна.— Я на зеленый переходила, — тихо ответила я.— Да какая разница, — продолжал разоряться парень, — жизнь — то твоя, могла б по сторонам лучше смотреть!Я молча собрала разбросанные конечности и встала. Посмотрела по сторонам. Мир не перевернулся. Улица была по-прежнему сонная, Немногочисленные пешеходы как шли, так и шли, некоторые, правда, со сдержанным любопытством поглядывали на меня. Неслась Маруська ко мне с белым от ужаса лицом. Только ей и было дело, что от меня чуть мокрое место не осталось.— Маняяя! — завывая, она бросилась мне на шею. — Ты жива???— Жива, — ткнулась я ей в макушку лицом и заревела. Так мы и стояли на тротуаре, рыдая во весь голос. Маруська утиралась моим белым топиком, а я — ее волосами.— Тьфу, истерички, — сплюнул мой спаситель и пошел к магазину.Зазвенел сотовый.— Алло, — сквозь слезы сказала я.— Это что там у вас за вой? — осведомился Ворон.— Меня чуть не убили! — всхлипывая, выдала я.— То есть?— Машиной чуть не сбили.— Переходить надо осторожнее, — равнодушно ответил он. — Ты где? Я тебя у дома жду.— Да, конечно, — я тут же перестала реветь от злости. Нашла кому жаловаться.— Так ты когда приедешь? Мне тебя надо, — как ни в чем не бывало, заявил Ворон.— А мне напиться надо, у меня стресс, — злобно рявкнула я и нажала кнопку отбоя.— Пошли, Маруська, до хаты, — решительно поволокла я подружку к машине.— А ты вести сможешь? — пролепетала она.— Я все могу, — мрачно ответила я. — В горящую избу, коня — все что угодно!Маруська молча села на переднее сидение. А у меня снова зазвонил телефон.— Ну? — нелюбезно ответила я, увидев на экранчике номер Ворона.— Маш, а ты номер — то той машины запомнила?— Да. К 086 ДУ, еще вопросы?— Вопросы потом.Психанув от этого наглого и самоуверенного тона, я резко нажала на кнопку отбоя.— Маняяя, — всхлипнула Маруська. — Ты чего?— Дома, все дома.Дома я напьюсь, пореву и расскажу Маруське что меня каждый день повадились убивать. И что я хочу жить, потому что меня кот, Маруська, вздорная матушка и папа, который без меня пропадет. Да что папа, все они без меня пропадут — и мать, которая не проживет на зарплату учительницы, и папа, как алкоголик не имеющий возможность трудиться, и Маруська, получающая полторы тысячи, и кот Бакс — сдаст его мать на живодерню, как пить дать сдаст. Мать, единственная кто по идее в случае моей кончины жила б хорошо — блаженная, и мигом определит все наследство в церковь.А я сама, двадцати восьми лет от роду, не успела еще увековечить свое имя абсолютно ничем, не написала докторской диссертации, не получила Нобелевскую премию ( по Канадзаве до 35 лет у меня время есть!), не посадила березу и в общем — то ничего в жизни толком не видела, кроме плохо выбритых по нынешней моде фейсов клиентов и заклинаний в ученической тетрадке на 98 листов, написанных моим старательным, тогда еще детским почерком.Жуть!В общем, у меня были веские причины чтобы не желать моей безвременной кончины.Мы молча доехали до дому и ярость всколыхнулась во мне удушающей волной, когда я увидела долговязую фигуру Ворона, покуривающую у своего серебристого джипа. Кровавая пелена застлала мне глаза. То что жигуленок — дело его рук, я не сомневалась. Тварь, убийца, недоносок, motherfucker, bloody bastard, merde, — стучало у меня в висках набатом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80