В подъезде я поднялась на пролет и уселась на подоконнике. После пары минут, которые я откровенно скучала, дрыгала ногами, и кидала двум подъездным кошкам курятину, дверь нашей квартиры приоткрылась. Быстро ж они управились.Однако дверь открылась, пропустила Николяшу и закрылась. Анна Константиновна чего — то задерживалась.— Маня, вы где? — шепотом сказал он, озираясь.Я промолчала — авось не заметит. Однако противный стихоплет наконец взглянул вверх по лестнице и обрадовался :— Вот вы где!В три прыжка он преодолел ступеньки и встал напротив меня, чересчур близко, на мой взгляд. От него несло чесноком.— Маня, у вас такая талия! — польстил он мне и положил руку мне на бок. Я слегка опешила — никак не ожидала от такого червя такой прыти.Николяша погладил бок, ловко втиснулся между моими ногами и ткнулся чесночным ртом мне в шею.— У вас такая кожа, — прошептал он восторженно. Видя, что я не сопротивляюсь, стихоплет судорожно рванул на себя ворот платья, только пуговки посыпались, сдернул чашечки бюстгальтера вниз и, застонав от счастья, ухватился за сосок. Мигом восставший член заелозил у меня меж бедрами.— Простите, — кашлянула я.— А? — он нехотя оторвался от соска и посмотрел на меня.— Трахаться прям здесь будем? — тоном девочки из воскресной школы осведомилась я.— А что?— Да как — то неудобно, — смущенно призналась я.— Бандиту ж своему поди везде даешь, так чего ломаться? — рассудительно ответил Николяша, освобождая из штанов подрагивающий от нетерпения член. — Мы быстро!— Мама!!!! — завопила я и вцепилась в Николяшу, что б не дай бог не сбежал.Мама не подкачала. Через три секунды обе мамаши вылетели на площадку.— Мамочка, — заливаясь слезами, лепетала я. — Ты же знаешь, я никогда не с кем, я ж просто выделываюсь, а он, а он!!Впрочем, картина была ясна и без моих комментариев. Я в разорванном платье и Николяша со стремительно скукоживающимся голым членом.— Вызывай милицию! — рыдала я.— Да помолчала бы! — вдруг заорала Анна Константиновна, — ты, прошмандовка, уж поди всему городу дала, а целку строишь. Насмотрелась я на тебя за этот вечер!— Мать, зови милицию! — отчеканила я. — И я согласна пройти экспертизу, которая установит что ваш Николяша только что меня дефлорировал.— Я тебя — чего? — изумился парень.— В словаре посмотришь потом это слово!— Да как вы смеете на мою дочь такое говорить! — мать, слава богу, оказалась на высоте. Сразу аристократически выпрямившись, она смотрела на Анну Константиновну как на парвенюшку, выскочку, тварь живородящую. Мать, к чести ее, даже и не заподозрила, что ее двадцативосьмилетняя дочь, будучи не замужем, не понаслышке знает что есть секс. Святая простота!— Сучка не захочет, кобель не вскочит, — запальчиво бросила Анна Константиновна.— Вы мне противны, — медленно выговорила мать. Она поднялась по лестнице, вытерла мне, отчаянно рыдающей, слезы и спросила:— Доченька, ты как? До дому дойдешь?Я кивнула, а она поправила мне задранный подол, кое — как прикрыла грудь остатками платья и от души залепила Николяше пощечину.— Прикрой эту… пиписку, — презрительно сказала она моему несостоявшемуся жениху.— А я что? Я ничего? — ошеломленно выдавил он, застегивая штаны.— Твоя проститутка еще ответит за это! — выкрикнула Анна Константиновна. — Пойдем сыночек, родненький, отсюда.— А проституткам платят, вы разве не знали? — выжав слезу, заметила я. — Так что приготовьтесь, что ваш сыночек за это ох как заплатит.— Тварь! — выплюнула она и пулей вылетела из подъезда, волоча за собой Николяшу.Мать же, бормоча что — то ласково — утешительное, обняла меня за плечи и повела домой. Я едва сдержала удовлетворенную улыбку — все получилось лучше, чем я могла даже предполагать. Больше — никаких Николяш, мать мне не устроит скандал за мое поведение, и даже будет надо мной кудахтать как над малым дитем. Мне нравилось, когда она бросала свой педагогический тон и была мне просто матерью. Вот только теперь следовало подумать как поизящней обойти вопрос с милицией, которой я так стремилась поведать о якобы совершенном изнасиловании.Мать уложила меня на диван в гостиной, и накапала валерьянки, когда в прихожей раздался звонок.— Я быстро, только спрошу кто, — погладила она меня по головке и пошла к двери.Анна Константиновна явно одумалась за это время. Ибо ее голос и зачастил из прихожей:— Ольга Алексеевна, милочка, не губите, сама не знаю что на меня нашло, зачем я такие слова говорила, один он у меня, сын — то.— Анна Константиновна, разговаривать после сегодняшнего мы будем только в кабинете у следователя, — отчеканила мать, — у меня Маня тоже единственная дочь.— Не губите, — истово взмолилась мать Николяши, — он покроет грех, женится.— Ну, это другой разговор, — помолчав, сказала мать.Чего? Я ужом соскользнула с диванчика и выбежала в прихожую.— А меня вы спросили? — разъяренно зашипела я. — А я за вашего урода замуж хочу??— Но, Маняша, он же согласен, — залепетала мать.— А я нет!— Милочка! — бухнулась вдруг передо мной на колени Анна Константиновна и обхватила мои ноги. — Не губите сердце материнское, одна я его растила, от себя отрывала, все ему отдавала. Я тут же умру, если вы его посадите!Я посмотрела на рыдающую тетку и слегка отодвинулась.— Не моя вина, что вы насильника воспитали! — отрезала я. — Мать, звони в милицию, чего ждешь, пока его сперма во мне прокиснет?Анна Константиновна взвыла по новой и залепетала:— Дачу продам, шесть соток, баня, все посадки, место чудное, мотоцикл от моего отца остался, озолочу, милочка, только не губите моего дурня.— Вот уж точно дурень, — вздохнула я. — Встаньте, негоже вам валяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80