Линдберг прикрикнул на пса, заставив его замолчать, но Эвелин, которая продолжала пожимать руку благодарной Энн, просто сказала:– Я люблю собак. Пожалуйста, не ругайте его из-за меня.Энн продолжала сжимать руку Эвелин в перчатке обеими руками, словно это было нечто драгоценное.– Вы сделали так много, – сказала Энн. – Вы так старались.– И боюсь, мало чего добилась.Энн улыбалась натянутой, но ласковой улыбкой; глаза ее были усталыми, но сверкали – может быть, от слез.– Вы замечательный человек, миссис Мак-Лин. Мне известно, что вы... сами потеряли маленького ребенка. И я так понимаю вас и очень благодарна вам за то, что вы сделали. За все, что вы пытались сделать.– Вы очень добры.Энн выпустила наконец руку Эвелин, но продолжала стоять очень близко к ней. Следующие слова жена Линдберга произнесла тихо, так как они предназначались только для ее гостьи. Однако я, будучи сыщиком, слышал все.– Я много думала над этим, – сказала Энн, – и мне кажется, что женщины воспринимают горе и превозмогают его... иначе, чем мужчины. А вы как думаете?Эвелин промолчала.– Женщины принимают его с готовностью, отдаются ему без оглядки. Мужчины же пытаются занять себя чем-то, что требует усилий. Вы не хотите пойти со мной? Сейчас цветет кизил, и кое-где растет дикая вишня.Они вышли из гостиной под руку – Энн превосходно справлялась с ролью любезной хозяйки и гида. Линди сказал мне:– Здесь находится человек, которого вам нужно увидеть.– Вот как?Он не стал объяснять – просто пошел впереди.В библиотеке мы нашли сидящего неподалеку от стола Брекинриджа, рядом, прямой как мачта, сцепив руки за спиной, стоял командор Джон Хьюз Кертис. Два его прежних компаньона – его преподобие Добсон-Пикок и адмирал Бэрридж – блистали своим отсутствием. Он остался все тем же представительным безукоризненно одетым джентльменом-южанином, ростом гораздо выше шести футов, с седеющими волосами и правильными чертами загорелого лица.– Командор, – сказал Линдберг, – вы помните Нейта Геллера из Чикагского полицейского управления?– Да, – сказал Кертис, широко улыбаясь мне приветливой улыбкой и протягивая мне для пожатия медвежью лапу. – Специалист по бандитам типа Капоне.– Может, это и преувеличение, – сказал я, – но никто из нас не сможет отрицать, что бутлегеры прямо роятся вокруг этого дела.Кертис кивнул теперь уже с серьезным видом, и Слим, сев за стол, сказал:– С тех пор как вы видели его последний раз, Нейт, командор вступил в тесный контакт со своей группой бутлегеров и контрабандистов. Командор, будьте любезны, повторите ваш рассказ детективу Геллеру.– Охотно, – ответил Кертис, и когда я наконец отыскал себе место, тоже сел. Брекинридж и я уже обменялись легкими улыбками и кивками в знак приветствия: между мною и этим седым местным адвокатом установились к тому времени уважительные и даже дружеские отношения.– Несколько недель назад, – сказал Кертис, устремив на меня пристальный взгляд, – ко мне снова подошел Сэм, этот контрабандист, мой случайный знакомый, которому я раз или два помог с ремонтом его «рыболовного» судна.– Я не помню, чтобы вы подробно описывали этого Сэма, – дипломатично сказал я.– Ну, это крупный, неловкий в движениях парень... Носит обычную кричащую одежду, как гангстер из кинофильма. У него явно еврейская внешность, говорит на ломаном английском.Будучи сам наполовину евреем, я усомнился в том, что у кого-то может быть «явно еврейская» внешность, но решил не говорить о своих сомнениях.– Как бы там ни было, – продолжал Кертис, – он позвонил мне несколько недель назад и спросил, смогу ли я встретиться с ним на следующий день в Манхэттене. С некоторой настойчивостью в голосе он предложил мне встретиться с ним в кафетерии возле 41-й стрит в час дня в воскресенье.Адмирал Бэрридж распорядился, чтобы Кертиса самолетом морской авиации доставили в Нью-Йорк, где он поселился в гостинице «Гавер нор Клинтон» под вымышленным именем.– В полночь я отправился в этот кафетерий на окраину города. Посетителей обслуживали только в одной половине зала, на другой половине уже вовсю трудились уборщики, чтобы привести кафетерий в порядок до прихода утренних посетителей. Стулья были сложены в высокую кучу, полы мыли швабрами.– Командор, – сказал я, – если можно, ближе к делу. – Мне уже успели надоесть люди, неравнодушные к мелодраме.– Детектив Геллер, в этом кафетерии я обнаружил только одного посетителя – Сэма, который сидел за самым последним столом и ел оладьи с какой-то приправой.– С перцем, что ли? О Господи, ну и народ! Оладьи – это «ближе к делу»?– Сэм утверждал, что мальчик находится с нянькой-немкой, что сам он никогда не видел ребенка, но может заставить няньку описать его, чтобы я передал описание полковнику Линдбергу. Я сказал, что согласен, но сначала потребовал для себя лично доказательство того, что его люди действительно похитили ребенка.– И что Сэм сказал на это? – спросил я.Кертис улыбнулся.– Он предложил отвезти меня туда, где я смогу встретиться с остальными членами банды, и я сразу сказал: что ж, поехали! Но он заставил меня прождать еще два дня, а через день мы снова встретились с ним ночью. Сэм велел мне следовать за его машиной через Голландский туннель... потом к железнодорожному вокзалу в Ньюарке. И там я лицом к лицу встретился с четырьмя мужчинами, которые, если им верить, организовали это похищение.Эта мелодрама начинала действовать даже на меня.– Они ждали меня там, на платформе. Вокруг никого не было, освещение было очень слабым. Одного из этих мужчин я видел раньше, на норфолкской верфи, хотя имя его я услышал только сейчас – Джордж Олаф Ларсен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171