!Я открыла рот, чтобы ответить, но Нед нетерпеливо отмахнулся.— А, ладно, теперь это не имеет значения. Вот что мы должны сделать: будем давить на то, что ты англичанка — а отсюда твое невежество, заметь, а не чудаковатость — и оттягивать решение как можно дольше. Время на нашей стороне, потому что наихудшие из подобных процессов происходят в атмосфере всеобщей истерии, когда разумностью свидетельских показаний пренебрегают ради удовлетворения жажды крови.Жажда крови. Именно это чувство я ощущала, именно его излучали лица в толпе. Кое-где появлялись следы сомнения или сочувствия, но только у тех редких душ, что стояли поодаль от толпы, а таких личностей в Крэйнсмире маловато.О нет, поправила я себя. Одна точно есть — этот маленький сухой эдинбургский юрист, негнущийся, как старый башмак, который он так сильно напоминает.— Чем дольше мы продержимся, — продолжал мистер Гован само собой разумеющимся тоном, — тем меньше люди будут склонны к поспешным действиям.— Поэтому, — положил он руки на колени, — твоя роль завтра — просто молчать. Говорить буду я — и моли Бога, чтобы это подействовало.— Что ж, это звучит достаточно разумно, — я с трудом попыталась улыбнуться, глянув на парадную дверь, где раздавались громкие голоса.Мистер Гован перехватил мой взгляд и кивнул.— Ну, я должен тебя покинуть. Я договорился, что ночь ты проведешь здесь. — Он с сомнением огляделся. Пристроенный к постоялому двору небольшой сарай, в котором в основном хранили всякую старую утварь и припасы, был холодным и темным, но куда лучше, чем яма для воров.Дверь открылась, и на пороге замаячила фигура хозяина Тот всматривался в сумрак сарая поверх бледного колеблющегося пламени свечи. Мистер Гован встал, но я схватила его за рукав. Мне необходимо было узнать одну вещь.— Мистер Гован… вас послал Каллум, чтобы помочь мне?Нед замялся, но все же он был человеком безукоризненной честности.— Нет, — последовал прямой ответ. На морщинистом лице промелькнуло смущение, и он добавил: — Я пришел… сам.Нед нахлобучил шляпу и повернулся к двери, коротко пожелав мне «доброго вечера» перед тем, как скрыться в светлом и шумном постоялом дворе.Для моего устройства потребовалось немного хлопот, но все же на большую бочку поставили маленький кувшин вина и положили хлебец — на этот раз чистый, а на пол бросили свернутое старое одеяло.Я завернулась в одеяло и села на небольшой бочонок, размышляя во время скудного ужина.Значит, Каллум не посылал адвоката. Да знал ли он вообще, что мистер Гован намеревался прийти? Все говорило за то, что Каллум вообще запретил кому бы то ни было появляться в деревне из опасения, что их поймают во время охоты на ведьм. Волны страха и истерии, захлестнувшие деревню, были осязаемы, я буквально ощущала, как они бьются о стены моего ненадежного убежища.От этих мыслей меня отвлек шум из пивной. Может, это просто мой часовой с кем-нибудь? Но на краю смерти каждый лишний час становился поводом для благодарности. Я закуталась в одеяло, натянула его на голову, чтобы не слышать шума, и изо всех сил постаралась не ощущать ничего, кроме благодарности.После исключительно беспокойной ночи меня подняли на рассвете и снова отвели на площадь, хотя судьи появились только через час.Отдохнувшие, довольные и сытые после обильного завтрака, они тут же приступили к делу. Джефф повернулся к Джону Макрэю, который занял свое место за спинами обвиняемых.— Мы не смогли установить виновность, опираясь только на представленные доказательства.Вновь собравшаяся толпа, уже вынесшая нам приговор, взорвалась воплями возмущения, но Матт подавил мятеж, переведя пронзительный взгляд на молодых рабочих впереди, и те заткнулись, как облитые холодной водой псы. Восстановив порядок, он повернул костлявое лицо к тюремщику.— Сопроводи узниц к озеру, будь любезен.Благодарный шепоток ожидания разбудил мои худшие подозрения. Джон Макрэй ухватил одной рукой меня, другой — Гейлис, и повел вперед, но у него появилось множество помощников.Злобные руки рвали мое платье, щипали меня и толкали, пока тюремщик тащил нас к озеру. Какой-то идиот приволок барабан и теперь выбивал на нем рваную дробь. Толпа что-то распевала под грубый ритм барабанной дроби, но я не улавливала слов среди воплей и выкриков. Сомневаюсь, чтобы мне очень хотелось узнать, что именно они орали.Процессия затопила луг на берегу озера, где в воду выдавались небольшие деревянные мостки. Нас приволокли на самый их край, и оба инквизитора заняли свои места на обоих концах мостков. Джефф повернулся к толпе, ожидающей на берегу.— Принесите веревку!В толпе забормотали, выжидательно оглядываясь друг на друга. Наконец кто-то торопливо подбежал с мотком длинной тонкой бечевки. Макрэй взял ее и с заметным колебанием подошел ко мне, потом кинул вороватый взгляд на инквизиторов, и это, похоже, укрепило его решимость.— Пожалуйста, будьте так добры, снимите туфли, мэм, — велел он.— Какого чер… зачем это? — возмутилась я, скрещивая руки.Он моргнул, определенно не готовый к сопротивлению, но тут один из судей опередил его с ответом.— Это обычная процедура для испытания водой. Подозреваемой ведьме привязывают пеньковой веревкой большой палец правой руки к большому пальцу левой ноги. Соответственно, большой палец левой руки привязывается к большому пальцу правой ноги. А потом… — И он бросил красноречивый взгляд на воды озера. Два босых рыбака стояли на илистом берегу, закатав выше колен узкие штаны и подвязав их бечевкой. Вкрадчиво улыбнувшись мне, один из них поднял камешек и швырнул его в стального цвета воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134