Знойное пекло их ландшафтов. Трепеща от страха, Габи осознала, что Дэвид тоже слышит эти звуки, вдыхает эти запахи.
— Дэвид, — прошептала она. По громадной комнате эхом пронеслись ее слова. — Эскудеро не имеют к этому никакого отношения. Все дело во мне, правда?
Он мог не отвечать. По выражению его лица Габи поняла, что была права.
8
Наклейка на бампере впереди идущей машины изображала американский флаг и гласила: «ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ ИЗ МАЙАМИ НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРИХВАТИТЬ С СОБОЙ ФЛАГ!»
Сидя за рулем арендованной у газеты машины, Криссет свернула на главную трассу Майами-Бич, Коллинз-авеню.
— Давненько я не видела такие наклейки, — заметила она, — но ничего удивительного. В этом городе антилатиноамериканские настроения никогда не умирают. Дело не только в белых обывателях. У черной коммуны тоже возникает куча проблем с испаноязычным населением.
Габи смотрела из окна на реконструированные отели и жилые дома исторического района Майами-Бич. Нужно было иметь немало самонадеянности, чтобы назвать «историческим» район, тянувшийся на север по Коллинз-авеню, — эту нескончаемую вереницу строений 1940-х годов, выкрашенных в лавандовый, пастельно-розовый, желтовато-зеленый и голубой цвета. Тем не менее Майами-Бич все же замахнулся на это определение, увековечив таким образом свои безвкусные здания в стиле ар-деко.
— Быть может, здесь действительно слишком много латиноамериканцев, — задумчиво проговорила она, — чтобы мирно раствориться среди жителей одного города?
Криссет покачала головой.
— А-а, латиноамериканцы вкалывают что есть сил и свято верят в американскую мечту, как когда-то все мы в нее верили. Совсем другое дело, — добавила она, — тип, которого мы будем интервьюировать сегодня утром, генерал Родольфо Бачман, этот южноамериканский политик и всеобщее пугало. — Она вновь покачала головой. — Могу поспорить, что после интервью с ним редакцию «Таймс джорнэл» завалят возмущенными письмами.
— У его жены, — поправила Габи, глядя на проносящийся мимо отель, раскрашенный в цвет беж с красной отделкой. — Я собираюсь взять у сеньоры Бачман интервью о ее прогулке по магазинам и закупленной в них одежде. Генерал тут ни при чем.
Генерал Родольфо Бачман печально прославился пытками, которым подвергались в его стране политические заключенные. Однако, к несчастью, им восхищалось изрядное количество американских конгрессменов правого крыла. Когда генерал останавливался в Фонтенбло-Хилтон-Майами-Бич, его свита занимала два гостиничных этажа и включала в себя полсотни помощников, служащих и телохранителей.
Габи бросила взгляд на наручные часы.
— Криссет, мы жутко опаздываем.
Негритянка моментально нажала на педаль газа.
— Не волнуйся, милая. Эта фашистская харя живет по «латиноамериканскому времени». Ровно в десять означает пол-одиннадцатого или даже одиннадцать часов. Все зависит от того, сколько времени им потребуется, чтобы позавтракать, переодеться, станцевать пару туров танго и полюбоваться, как сеньора напяливает свои драгоценности.
Беседа Габи с сеньорой Констанцей Бачман не имела никакого отношения к политике. «Таймс джорнэл» заказал статью о ежегодном кутеже сеньоры Бачман в Майами. Разгар лета в Северном полушарии приходился на зимний сезон в Южной Америке. В июле и августе тысячи южноамериканцев отправлялись в Майами, чтобы насладиться теплой погодой и прибарахлиться в местных магазинах. Джек Карти решил, что лучше взять интервью у генеральской жены, чем просто пустить информацию о ней в колонке новостей. Точно так поступили в свое время, делая статью об Эвите Перон, находившейся в самом зените своей славы.
— Боже милостивый, — неожиданно воскликнула Габи, — что это?
Они ехали по Коллинз-авеню прямо к гигантской мраморной арке в греко-романском стиле, по бокам которой возвышались женские статуи, имевшие отдаленное сходство с египетскими. Арка перекрывала всю главную трассу. Габи не могла припомнить, чтобы видела нечто подобное в Майами.
Сквозь арочный проем высотой в четыре или пять этажей виднелся изогнутый корпус Фонтенбло-Хилтон-Майами-Бич с его знаменитым плавательным бассейном. Выстроенный наподобие Голубого грота на Капри, он мог похвастаться даже нестандартным искусственным водопадом. Над Фонтенбло в классическом лазурно-синем небе Майами плыли два белых кудрявых облачка.
Габи охнула и обеими руками вцепилась в приборную доску арендованной машины, когда Криссет резко свернула налево. Вместо того, чтобы проехать под гигантской аркой, они миновали ее стороной. Автомобиль взял вправо и выкатил на подъездную дорожку настоящего Фонтенбло-Хилтон и остановился.
Криссет, повернувшись, улыбнулась Габи.
— Неужели ты никогда не видела знаменитую иллюзорную живопись?! Здесь нет никакой арки. Это обман, рисунок на стене здания.
Габи поняла, что видела гигантскую объемную картину, помещенную в том месте, где Коллинз-авеню неожиданно поворачивает влево. Все смотрелось так, как будто они должны были проехать прямо под арочным сводом.
— Боже мой, и все-таки каких она размеров?
— Не знаю, наверное, пару сотен футов. Идея принадлежит Стиву Муссу, работнику отеля. — Криссет передала машину на попечение служащему стоянки Фонтенбло, одетому в униформу, и расчехлила свои камеры. — Владельцы отеля развернули кампанию по возвращению Майами-Бич его прежнего веселого облика. Китч всегда считался здесь высоким искусством. Эта гигантская фреска на Коллинз-авеню пользуется большим успехом.
Габи последовала за Криссет через людные приемные залы Фонтенбло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82