— Полезай в машину. Пожалуйста. — Он подчеркнул последнее слово. — Я включу кондиционер. Мы сможем поговорить.
«Пожалуйста» меняет дело», — сказала себе Габи. Улица напоминала пышущую жаром печь. Кто знает, сколько она еще выдержит на этом пекле.
— Запомни, я с тобой никуда не поеду, — предупредила Габи и медленно опустилась на сиденье роскошной черной машины.
Джеймс Санта-Марин прикрыл за ней дверь и обогнул «Ламборджини» с другой стороны. Он скользнул на водительское место, завел мощный мотор, и автомобиль, взревев, оторвался от обочины.
Габи потянулась к ручке двери, но замки автоматически защелкнулись. Она оказалась пленницей. Откинувшись спиной на мягкую обивку сиденья из черной кожи, Габи смотрела на мелькавшие за стеклом ветхие здания Маленькой Гаваны. И что теперь? Какой непроходимой тупицей она была, что доверилась этому человеку! Нет уверенности даже в том, действительно ли он везет ее домой.
В закрытом салоне «Ламборджини» присутствие Джеймса Санта-Марина внушало Габи беспокойство. Бицепсы его обнаженных загорелых рук внушительно вздымались при каждом повороте руля. Вылинявшие грубые джинсы плотно облегали длинные мускулистые ноги, обутые в поношенные рабочие ботинки.
Она не могла отвести от него глаз. Все тот же мужчина, но в совершенно новом облике: джинсы, тенниска, взъерошенные волосы, мрачное лицо. Вид он имел довольно жесткий, даже грубый, как успела отметить Габи.
Джеймс Санта-Марин бросил на нее быстрый взгляд.
— Тебе передали от меня цветы? Розы, — нетерпеливо объяснил он, уловив недоумение в ее глазах. — Четыре дюжины красных роз. Я посылал их в газету.
Через мгновение она все поняла. Букет, который появился на работе. Тот самый, что, по ее предположению, прислали в благодарность за рекламу из какого-то магазина.
— Так это от тебя?! — Ей никак не верилось. — Но с ними не было визитной карточки!
Санта-Марин удивленно повернулся в ее сторону.
— А кто бы еще стал присылать тебе цветы? Я отправил их после… — Он замялся…. — После той ночи, — процедил он сквозь зубы.
Для осмысления последней фразы тоже потребовалось некоторое время. «После той ночи»!
Габи повернулась лицом к окну. Ох, уж эта ночь и то, как она завершилась на кушетке в ее гостиной. До сих пор Габи старалась похоронить эти болезненные воспоминания в тайниках своей памяти.
Она осторожно отодвинулась от него как можно дальше. Кто еще стал бы посылать ей цветы? Он, должно быть, спятил, если считает, что имеет на нее какие-то права.
Когда они остановились перед светофором при повороте на дамбу, Габи сидела к Санта-Марину затылком, притворяясь, что увлечена созерцанием морских яхт в порту Майами.
— Меня не было в городе несколько дней, — произнес он ничего не выражающим голосом. — В противном случае, я бы тебе позвонил.
Можно себе представить, для чего Джеймс Санта-Марин уезжал из города! Нет, Габи не изменила о нем своего мнения. Он был слишком шикарен, производил слишком яркое впечатление и представлял собой слишком большую опасность. Додд ведь предупреждал ее. Даже бабалао смутно намекал на это. Она с ужасом подумала, что Санта-Марин вполне мог быть замешан в сантерию у нее дома. В конце концов, разве он не пытался уже запугать Габи?
«Ламборджини» миновал подъездную дорожку и остановился у парадного входа особняка Кольеров. Джеймс Санта-Марин выбрался из машины и подошел к пассажирской дверце, чтобы выпустить Габи.
— Начнем с самого начала, — сказал он. — С того момента, когда твои друзья довезли тебя до дома и ты обнаружила собаку.
Габи выскользнула из автомобиля и высвободила руку из его цепких пальцев.
— Знаешь, не вмешивайся не в свои дела! После этого дурацкого киднеппинга, который ты мне устроил, я хочу, чтобы ты оставил меня здесь и возвращался к… — она многозначительно оглядела его одежду, — …к тому, чем ты там занимался.
— Я работал на своей яхте. К этому я могу вернуться в любое время. Итак, где ты нашла собаку?
— В чем дело? — спросила Габи, закипая гневом. — Ты что, явился проверить, удачно ли сработали твои козни? Будь спокоен! Чудесно! Из-за этих заклятий сантерии моя мать попала в больницу. Приезжала полиция. — Он двинулся впереди по тропинке. Габи гордо шествовала следом, удивляясь язвительности тона, с которым она говорила. Впрочем, Джеймс Санта-Марин, и особенно его поступки, другого и не заслуживает! — Мы посреди ночи подняли на ноги всю округу. Я была напугана до полусмерти!
Он нагнулся под листвой, отводя царапнувшую его по шее ветку гибискуса.
— Где ты нашла собаку?
— Вон там, — неохотно указала она.
Габи действительно не желала говорить об этом. Ни с Джеймсом Санта-Марином, ни с кем-либо другим. Юпитер был таким славным псом. Он не ждал от окружающего мира ничего, кроме добра. Но кто-то стянул веревку вокруг шеи и удушил его, вероятно, в тот момент, когда бедняга ожидал человеческой ласки.
Санта-Марин опустился на одно колено, шаря рукой по земле.
— Собаке не вспороли живот или что-нибудь в этом роде?
Вспороли живот? Одна мысль об этом вызывала ужас. Габи отвернулась, чувствуя тошноту.
— А тебя-то почему это интересует?
Он поднялся на ноги.
— Меня интересует все, что ты рассказала. И то, что кто-то явился сюда, и то, что тебя напугали до полусмерти какой-то чепухой.
— Чепухой? — Габи изумленно посмотрела на него.
— Да, чепухой! — Его глаза сверкнули. — Мне все равно, что болтал тебе Кастанеда. Это ерунда. А сумасшедший, который проделал все это в твоем доме, должен быть посажен в тюрьму. Отведи меня на веранду, — приказал он. — Ведь там обнаружили следы билонго?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82