– Что ж, на ошибках учатся, Элис, – произнес он, ласково потрепав ее по руке. – Недаром говорят: пережито – забыто. Сейчас тебе самая пора бросить заведомо проигрышное дело и двигаться дальше.
Элис приподняла голову и осторожно высвободила руку.
– Ты хочешь, чтобы я бросила это дело?
– Знаешь, пожалуй, это даже к лучшему. Откажись от участия в процессе, пока ты не поставила себя в еще более неловкое положение.
– Неловкое положение?
Неужели их разговоры всегда будут возвращаться к одному и тому же?
– Все, что от тебя требуется, – это заявить, что ты не обладаешь достаточным опытом для участия в таком крупном процессе. Все поймут тебя и не осудят.
– По-твоему, у меня недостаточно опыта?
– Я найду для тебя подходящие дела, обязательно найду. Я виню себя за то, что не позаботился об этом в тот день, когда мы с тобой встретились за ленчем. Но я был слишком занят. Так или иначе, я прослежу за тем, чтобы ты получила работу более высокооплачиваемую, чем та, за которую тебе приходилось браться до сих пор. Или, что еще лучше, – добавил он, в последний раз окинув взглядом скудную обстановку ее конторы, – почему бы тебе не отбросить все претензии на самостоятельность и не перейти работать ко мне?
В душе ее самым причудливым образом смешались обида и разочарование.
– Почему вы с Кларком так настойчиво отговариваете меня от участия в процессе?
Если он и заметил в ее голосе жесткие нотки, то ничем этого не показал.
– Потому что ты дорога нам обоим. Не надо обманывать себя, Элис. Ты получила это дело только благодаря мне. И если ты из упрямства решишь довести его до конца, то только нарвешься на новые неприятное, и загубишь свою карьеру. Я знаю, как долго и упорно ты трудилась, чтобы стать адвокатом. Мне с трудом верится, что ты готова от всего отказаться только потому, что по глупости своей решила, будто действительно можешь выиграть процесс. – Он вздохнул и положил руки ей на плечи. – Я люблю тебя, моя милая Элис, и, как твой отец, считаю своим долгом уберечь от беды. Именно это я и пытаюсь сейчас сделать.
Из груди у нее вырвался тяжелый вздох:
– Ох, папа!
– Просто подумай над моим предложением. Это все, о чем я тебя прошу. – Уокер на миг прижал к себе дочь и поцеловал. – Встретимся дома за обедом. Гарри как раз готовит твое любимое блюдо – тушеное мясо с картофельным пюре, – сказал он и вышел, хлопнув дверью.
– Это твое любимое блюдо, – прошептала она в тишине, словно даже такой незначительной мелочи было достаточно, чтобы выбить ее из колеи. – Я терпеть не могу тушеное мясо с картофельным пюре.
Вернувшись в свое кресло, Элис снова перебрала в уме все, что ей стало известно на данный момент. Независимо от того, допрашивала она коронера или нет, как Лукас Хоторн мог объяснить отметку на теле жертвы – отметку, предположительно оставленную при помощи перстня с печаткой, который, как о том знал весь Бостон, он носил в течение многих лет? Показания одной свидетельницы представляли собой вполне преодолимое препятствие. Однако в сочетании с информацией о характерной отметке в форме соловья при полном отсутствии алиби поневоле давали повод для раздумий. Она уже предупреждала своего клиента, что большинство присяжных будут рады его осудить просто из принципа. Лукас был владельцем процветающего заведения, от которого добропорядочные граждане воротили нос. Он никогда не испытывал недостатка ни в деньгах, ни в женщинах, вызывая зависть большинства мужчин.
Элис поднялась с места и принялась укладывать папки с бумагами в сумку, когда в дверь снова постучали.
Увидев на пороге Кларка, она насторожилась. Однако его улыбка была сердечной и открытой, карие глаза смотрели на нее с нежной добротой.
– Я только что видел вашего отца, – произнес он.
– Да, – отозвалась она, сунув руку в перчатку.
– Кажется, я знаю, зачем он сюда приходил.
– И зачем же? – спросила она, подняв на него глаза и одновременно натягивая вторую перчатку.
– Чтобы попытаться вас образумить.
Элис подозрительно приподняла брови.
– Только не говорите мне, что вы здесь по той же самой причине.
– Нет. Я знаю вас достаточно хорошо, чтобы понять: вы из тех людей, которые привыкли сами принимать решения. Я только хотел сказать вам, что очень сожалею о том, что все так обернулось. – Подойдя к ней, Кларк взял ее затянутые в перчатки руки в свои и посмотрел ей в глаза: – Вы очень много для меня значите, Элис, и мне бы очень не хотелось, чтобы наши… отношения пострадали из-за этого дела.
Был ли он искренним с ней?
– Мне бы тоже этого не хотелось.
– Вот и отлично. – Он пожал ей обе руки, наклонился и поцеловал в щеку. – Я только хотел в этом убедиться.
Однако Элис едва расслышала его слова. От волнения у нее пошла кругом голова. Впервые в жизни он ее поцеловал.
Разумеется, это мало было похоже на настоящий поцелуй – скорее он по-братски чмокнул ее в щеку. И, если уж быть до конца откровенной, она не почувствовала того страстного томления, которое вызывало в ней прикосновение губ Лукаса. Но все равно ей было приятно. Достаточно для того, чтобы забыть и о Лукасе, и о его поцелуе.
– Какое бы решение вы ни приняли в отношении этого дела, я полностью на вашей стороне.
Его слова придали ей храбрости, и неожиданно для себя самой Элис решила воспользоваться случаем и внести наконец ясность в их отношения.
– Не хотели бы вы пообедать со мной? – спросила она прежде, чем успела передумать.
– С большим удовольствием. Я уже слышал о том, что ваш дядя готовит тушеное мясо с картофельным пюре.
– По правде говоря, я думала, что мы с вами могли бы вместе пойти в «Локе-обер».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112