– Извините меня за то, что я наговорил там, в суде, мисс Кендалл, – произнес великан.
В первый раз он повел себя с ней любезно. Положив руку ему на предплечье, Элис одарила его доброй улыбкой:
– Вы сказали чистую правду, а больше от вас ничего не требовалось.
Брутус не отвел ее, как обычно, в кабинет на верхней галерее, а проводил прямо в личные апартаменты Лукаса.
Когда они вошли, Лукас стоял у оконной рамы, уставившись вниз. Обернувшись, он прислонился к подоконнику, и когда встретился с ней взглядом, в глазах его Элис увидела тревогу.
– Это все, Брутус, – произнес он коротко.
Как только слуга удалился, и они остались одни, Элис прикусила губу. Как всегда, от его красоты у нее захватывало дух. Его темные волосы выглядели влажными, словно он недавно вышел из душа. Одежда его, тщательно отглаженная, выглядела по-домашнему, взгляд был грустный, но вместе с тем чувственный. Этот человек и волновал, и привлекал ее.
– Я не знаю, почему я здесь, – прошептала она.
– А я и не спрашиваю тебя об этом.
Через мгновение она оказалась в его объятиях, крепко вцепившись в его плечи.
– Тс-с. Все будет хорошо, – пробормотал он, приникнув губами к ее волосам.
– Но после того, о чем говорил Кларк в зале суда…
– Эй, – отозвался он шутливо, – не стоит из-за этого тревожиться. Уж мне-то известно, как ты на самом деле меня ненавидишь.
Отстранившись, она подняла на него заплаканные глаза.
– В том-то вся и сложность. Ты же знаешь, что это не так.
– Да, знаю, – ответил он мягко.
Однако за этим ничего не последовало. Ни «я рад», ни «я тоже не питаю к тебе ненависти». На сей раз его непривычное молчание вызывало в ней гнев.
– Неужели это ничего для тебя не значит? – осведомилась Элис возмущенно.
Лукас отступил на шаг, пригладив рукой темные волосы.
– Ну?
Из его груди вырвался какой-то странный гортанный звук, однако он не произнес ни слова. Вместо этого он обрушился на нее, словно вихрь, припав к ее губам жарким поцелуем. Как бы уступая силе, превосходящей его собственную, его пальцы скользнули к ее уху, откинув назад длинную прядь белокурых волос. Дыхание ее стало прерывистым.
– Нет, – еле выдохнула она, упершись кулаками в его грудь. – Отвечай мне!
Он заметил едва уловимое биение жилки у нее на шее, выдававшее волнение. Но, какими бы ни были ее чувства к нему, это не меняло дела: он мог только погубить ее – и то, что произошло сегодня в суде, служило лишним тому доказательством.
– Разумеется, значит, и даже очень много, – ответил он.
– Однако этого недостаточно для того, чтобы ты ответил мне взаимностью.
Лукас провел ладонями по ее рукам.
– Я тоже не испытываю к тебе ненависти, – прошептал он.
– Чудесно! Лучше не бывает! Выходит, я тебе не совсем ненавистна.
Он причинил ей боль и сам мог об этом догадаться по ее глазам. Лукас пробормотал себе под нос ругательство, понимая, что должен приказать ей удалиться, и как можно скорее. Ему следовало указать ей на дверь, потому что ответить утвердительно означало то же самое, что броситься в огонь. Оба они сгорят в нем дотла. Однако он не хотел – или не мог – ее прогнать.
– Ты очень много значишь для меня. Когда ты рядом, я просто не в состоянии рассуждать здраво. Когда ты уходишь, я жду, когда ты ко мне вернешься. Я часто думаю о тебе, я грежу о тебе в снах, – он взял ее руки в свои, – не было мгновения, когда бы я не желал тебя всем существом. – Ты нужна мне, Элис.
Не сказав больше ни слова, Лукас наклонил голову, завладев ее губами. Его сильная рука опускалась все ниже и ниже по спине, крепко прижимая ее, между тем как его затянувшийся поцелуй постепенно становился все более требовательным и настойчивым. Глухо простонав, Элис ухватилась за его плечи. Он слегка поцеловал ее в висок перед тем, как снова с жадностью припасть к губам. Она приоткрыла рот, затем чуть ущипнула его нижнюю губу, явно желая его не меньше, чем он ее. Это была одна из тех сторон ее натуры, которой он восхищался больше всего, – смелость, сочетавшаяся с поразительным простодушием.
Не отрываясь от нее, он глухо простонал и припал губами к округлой груди под тонкой тканью платья. Элис невольно вздрогнула, когда он провел языком по тонкой жилке у нее на шее. Он целовал ее долго и страстно, и в этом сплетении губ и языков было столько соблазна, что, когда она отступила назад, у него перехватило дух. Им овладело жгучее желание, отзывавшееся напряжением в чреслах, однако он знал, что, если она захочет уйти, он не станет удерживать. Лукас почти не сомневался в том, что она направится к двери, но вместо этого, к его крайнему изумлению, Элис принялась расстегивать одну за другой пуговицы на платье, пока ее одежда не оказалась на полу. Смущенный и пристыженный, Лукас чувствовал себя совсем незащищенным. Это ощущение до сих пор было ему незнакомо и потому почти нестерпимо. Однако эта женщина обладала способностью вызывать такие мысли и поступки, которые прежде были совершенно ему несвойственны.
– Я хочу, чтобы ты любил меня, Лукас, – произнесла она с восхитительной дерзостью в голосе.
Ее слова едва не поставили его на колени. Подумать только, что такая женщина готова была отдаться ему совершенно бескорыстно, без малейшей выгоды для себя – просто потому, что она любила его. Боже правый, он чувствовал это, понимал в самой глубине души. Кто бы поверил в то, что такое чистое создание, как Элис, может снизойти до него? Вместе с тем от его внимания не ускользнуло и выражение неуверенности на ее лице – словно она опасалась, что он ее отвергнет.
Она прильнула к нему, наслаждаясь его крепким, мускулистым телом. Ее пальцы нашли себе прибежище в его волосах, изощренные ласки вызывали в ней неукротимое желание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112