Как и Гранья, она прекрасно знала, что нужно что-то делать в жизни, но ей даже в голову не приходило снова оставить Гранью, потому что старая бабушка явно не дожила бы до ее нового возвращения. К тому же она действительно намеревалась кое-что предпринять, причем очень серьезное, хотя мало рассчитывала на успех. В жестоком одиночестве школы она привыкла жить в придуманном им мире. Фантазия населяла его прекрасными принцессами, рыцарями, драконами и чародеями. Записывать свои приключения там она начала лет в шестнадцать, и теперь не хотела оставлять это дело. Равенна мечтала опубликовать книгу, но хорошо понимала, что дублинские издатели согласились бы иметь с ней дело только в том случае если бы она была мужчиной. Гордость не позволяла ей ставить под своей работой чужое имя. К тому же ее раздражала сама мысль о том, что к повествованию, рассказанному мужчиной, могут отнестись лучше лишь потому, что автор принадлежит к сильному полу. Она полагала, что литературное произведение следует судить по качеству, а не по половой принадлежности сочинителя.– Ты не ответила мне, детка.Равенна поглядела на Гранью. Боясь говорить вслух о том, что могло остаться просто мечтой, она пробормотала:– Я же сказала тебе. Скорей всего я отправлюсь в Дублин и дам объявление.– И когда ты намереваешься это сделать? – сидевшая в кресле с прямой спинкой Гранья опиралась на свою терновую палку, – старым костям ее было неудобно на потертой обивке сиденья.Равенна ощутила острую боль. Как это горько – понимать, что любимый тобой человек приближается к пределу своих дней. Гранья прожила долгую жизнь, и лишь небольшая часть ее была известна Равенне.– Я не планировала отправляться так скоро. Или ты выгоняешь меня? – поддразнила она старуху.– Нет, детка, просто… – Гранья умолкла.– Что просто? У нас трудности с деньгами? Если так, то я немедленно найду работу. Но тогда обещай мне, что поедешь в Дублин вместе со мной.– Дитя мое, я думаю не о работе. Ты стала взрослой женщиной. Пора замуж… заводить собственную семью. Об этом ты думала?– Да. – Равенна отвернулась в сторону. В своих выдуманных повестях о рыцарях и принцессах она часто думала о браке. Но там эти мысли не относились к ней самой, ибо сама она до сих пор никого не любила, хотя сказочные повествования позволяли мечтать об истинной любви – и ни о чем другом.– И что же ты думала, детка? – прикрытые бельмами глаза Граньи были обращены к внучке, рука, опиравшаяся на терновую палку, тряслась.– Пока я еще не собираюсь выходить замуж. Я просто вернулась домой. – Равенна надеялась, что с этой темой покончено. Ей не хотелось вдаваться в подробности. Могло всплыть имя Малахии, и ей не хотелось расстраивать Гранью из-за пустяков. Она и сама прекрасно понимала теперь, что думать о свадьбе с Малахией абсурдно. Теперь она уже практически не знала его. Он действительно стал мужчиной, и с ним придется знакомиться заново. Но когда речь заходила о свадьбе, в голову ей мог прийти лишь Малахия. Она не могла представить себя с кем-нибудь другим – ибо просто не знала никого другого. И все же ничто не требовало, чтобы она уже сейчас думала о браке. Напротив, она не собиралась выходить замуж, пока не полюбит. Ведь она воспитана в Веймут-хэмпстедской школе и достаточно долго протирала дырки на локтях рядом с дочерьми пэров, чтобы понимать, какую малую роль играет любовь в определении того, кто годится в мужья. Тем не менее с ней все будет иначе. Она выйдет только за любимого. Ну, а если ей не суждено встретиться с ним, значит, она сойдет в могилу старой девой.– Да, ты только что вернулась домой, но мы уже говорим о Дублине. Ты не можешь ехать туда одна, – настаивала Гранья. – Тебе необходимо выйти замуж.– Но я никуда не тороплюсь, Гранья. До тех пор, пока… пока есть серьезные причины, чтобы оставаться здесь. – Губы Равенны напряглись, она отлила чай из ржавой оловянной посудины. При всем своем великолепном воспитании чай она заваривала на собственный манер: наливала воду и сыпала в нее чай… Пусть они подавятся, проклятые англичанки.– Ты хочешь сказать, детка, что останешься здесь до тех пор, пока я не умру? Если так, глупо попусту тратить время. – Откашлявшись, Гранья опустила корявую руку на кошку, устроившуюся у нее на коленях. За годы отсутствия Равенны, похоже, новое поколение кошек переселилось в кресла Граньи.Равенна погладила полосатую Зельду, все еще ходившую у бабушки в любимицах, и подумала, не суждено ли ей самой быть неким подобием Граньи… жить в крохотном домишке, среди кошек, рассказывать сказки местным детишкам. И удостоиться звания ведьмы. Гранья вдруг ткнула в ее сторону изогнутым пальцем.– Равенна, я еще поживу. До тех пор, пока ты не выйдешь замуж и о тебе будет кому позаботиться. В этом не сомневайся. Мать твою я подвела, но дочь ее может быть спокойна.– Ты не подвела мать, – негромко ответила Равенна. – Она любила отца, я знаю это.Гранья притихла.– Мне тоже кажется, что она любила его, моя девочка. Только мне не было дано истинного видения об этом.– Довольно об этом. Я вернулась домой. Пока у нас есть дом и немного денег. Ничто не требует, чтобы я немедленно отправилась в Дублин. Наказание, наложенное Тревельяном, закончилось. Я стерпела позор. Начнем сначала.– Не надо думать, что он наказывал тебя. Это не так. Равенна промолчала.– Я послала тебя в школу по собственному желанию. Равенна вновь воздержалась от ответа. * * * – Мне не хочется, чтобы ты встречалась с этим Малахией. Это была одна из причин, по которой отец Нолан убедил меня отослать тебя прочь.– Малахия не был замешан в том, что я сделала, – ответила Равенна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130