– Сколь сильны твои чары, колдунья, – простонал граф, проведя рукой по ее стану.Равенна жалобно запротестовала, но Ниалл вступил во владения. Рука его легла на скрытую корсетом грудь, а протесты Равенны утонули в новом, до глубин души пробирающем поцелуе.От его рта в ее тело распространялся жар, до которого было далеко очагу. Шерстяное платье, не способное согреть ее в холодных каменных коридорах, жгло теперь и щипало ее тело, требуя, чтобы она сбросила его. Пригнувшись вперед, Ниалл поцеловал ее грудь, еще прикрытую тканью. Она едва не зарыдала от облегчения, ощутив руки Ниалла на своей спине; пальцы его с мучительной неспешностью, дюйм за дюймом расстегивали крючки, удерживавшие на ней платье.– Обещай мне… – прошептал он, задыхаясь. – …Ты откажешься от Маккумхала…Равенна едва слышала его. Припав головой к груди Ниалла, она всем существом впитывала его запах. От Малахии разило потом, мускусным запахом возбуждения. От Тревельяна пахло чистотой и здоровьем. К этой гамме примешивался и еще один запах – более тонкий и, несомненно, более могущественный. Он нашептывал нечто о древних и темных тайнах, о запахе сажи, распространяющемся от костра друида, о дымной пороховой струйке, висящей в воздухе после дуэли. Опасный, соблазнительный, неестественный запах. Но Равенна обнаружила, что не способна надышаться им.– Впредь никакого Маккумхала… – задыхался Тревельян. Рука его прикоснулась к теплой коже. Ниалл тянулся дальше, и один или два крючка отскочили. Равенна вдруг подумала: неужели у него хватит терпения, чтобы извлечь ее из панциря, который представляла ее одежда.Ниалл расстегнул еще пять крючков и спустил платье с ее плеч. Едва ли не с благодарностью ощутила она, как сдались крючки корсета, позволяя ей легко дышать, пока губы его прикасались к ее ключице, а язык прожигал себе путь в ложбинках горла. Корсет упал, за ним последовало и платье, задержавшееся на бедрах. На Равенне оставалась одна лишь ночная рубашка, и, не тратя времени, Ниалл стащил ее с одного плеча Равенны, обнажив розовый сосок.Ниалл пригнулся к ней. Рука его сперва оставалась на ее нагом плече, а потом медленно поползла вперед, разыскивая свое сокровище.– Обещай мне… – шептал он.Она застонала в смятении и неуверенности.Рука Ниалла двигалась дальше. Сердце колотилось в ее груди, требуя его прикосновений. И все же Равенна молила в душе, чтобы он не торопился. Тревога пронзила ее, когда она представила себе руку Ниалла на своей груди. Никто еще прежде не прикасался к столь интимному месту.Опустив голову, он вновь взялся за рубашку… потянул еще раз, открывая полностью грудь.– Откажись от Маккумхала, – требовал Тревельян. – Расскажи о его преступлениях и отрекись от него.Рот его открылся, и Равенна охнула. Инстинкт утверждал, что она достигла точки, от которой не будет возврата, но отречься от Малахии она не хотела и не могла. Даже ради такой сладкой жизни.– Я была с ним. Это правда, и я не могу сказать ничего другого, – простонала она негромко.Ниалл глядел на нее, лицо его искажала похоть.Она обняла его голову, умоляя о близости и отталкивая одновременно. Она не хотела, чтобы ласки прекратились… более того, одна мысль об этом заставляла ее стонать от несправедливости. Если только он возьмет ее быстро и жестко, ей не придется думать о том плохом, что происходило между ними. В мире есть люди, которые привлекают к себе неудачников. Необъяснимая, но тем не менее вполне реальная истина. Интересно, подумала Равенна, что, если сейчас окажется, что Тревельян – свет, а она – обреченный мотылек?– Отрекись от него, скажи мне, что ты не участвовала в его преступлениях. Или я поймаю Малахию и удостоверюсь в том, что его повесили. – Глаза его впивались в ее лицо, горели насилием. Он схватил край рубашки Равенны и сжал ее грудь.С рыданием она отодвинулась, вцепившись рукой в платье, чтобы прикрыть им грудь.– Неужели вы столь полны ненависти; что готовы послать на виселицу человека лишь потому, что я не исполнила вашу просьбу?Он тяжело дышал.– Мне нужно, чтобы ты стерла из моей головы мысли о том, как Маккумхал овладевает тобой на вершине холма.– Нет! Это было совсем не так! – Равенна оттолкнула его, прижимая к груди расстегнутый корсет.– А как это было? – Ниалл подбирался к ней, ничем не сдерживаемая ярость и ревность искажали его черты. – Или он овладел тобой в сарае, и там, лежа в сене, нашептывал тебе всякие нежности. Или он взял тебя в переулке, прислонил к стене и…Голос Тревельяна дрогнул.– Ну почему ты вечно делаешь из меня какую-то дрянь? – она стерла слезы со щек. – Я не шлюха, а ты хочешь, чтобы я призналась в противоположном.– Я пытался защитить тебя. Я предостерегал тебя в отношении Чешэма. Я пытался просветить тебя в мирских вопросах… и ты связываешься с таким, как Маккумхал. И вот я обнаруживаю тебя почти голую под дождем, после свидания с ним.– Мы были детьми…– Но теперь вы не дети, – прорычал Ниалл, словно проклиная собственное несчастье сильней, чем ее невзгоды.Равенна прикрыла лицо руками.– Мне отвратительно то, что ты делаешь из меня. Я вижу, что для тебя я – никто, нищенка, которая попадается на каждом шагу, – поглядев на свой расстегнутый лиф, Равенна заплакала. – Ну наконец-то ты нашел для меня какое-то применение.Ниалл холодно глядел на нее – на растрепанные волосы, покрасневший от поцелуя рот, спущенное с плеч платье. Казалось, каждое жестокое слово доставляет ему наслаждение, словно подкрепляя его шаткую уверенность.– Возможно, ты и права.Равенна покачала головой, как никогда прежде раненная Тревельяном. И сквозь горе свое услыхала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130