Воспитание запрещало отказать графу, и Равенна просто заставила себя подать ему руку. Теплая ладонь удивила ее, однако жесткое прикосновение можно было предвидеть. Тревельян ясно дал ей понять, что не хочет ее присутствия в своем замке. Равенне вдруг захотелось бежать домой и никогда не возвращаться сюда.Ниалл помог ей встать с кушетки. Равенна ответила ему напряженной улыбкой и приняла предложенную руку, уже прикидывая, сколько минут продлится это испытание, и надеясь, что более ей никогда не придется встречаться с владетелем Тревельяна.Небольшая столовая была выдержана в оттенках пюсиного Блошиный цвет, иначе красно-бурый, брусничный, модный в прошлом столетии.

, берлинской лазури и золотых. Каждое блюдо представляло собой шедевр кулинарии. Лакеи вносили один за другим блюда с фазанами, говядиной и павлинами. Тревельян, кузен Чешэм и его приятели не обнаруживали особого восхищения ни изысканностью блюд, ни их количеством, однако Равенна была в полном восторге, особенно памятуя о тех скверных обедах, которые им подавали в Лондоне. Отец Нолан отдал должное каждому блюду. Равенна могла поклясться, что старик управляется с третьим бисквитом со сливками.В обращении к Равенне откровенная лесть со стороны Ги сменилась тонко завуалированными, но тем не менее откровенными намеками лорда Реджинальда. Отец Нолан попытался затеять разговор о Новом Завете. Тревильян не проронил ни слова. Равенна изо всех сил старалась забыть об этом, однако, когда с едой было покончено и она в обществе джентльменов вернулась в приемную к напиткам, девушка все-таки не сумела удержаться и украдкой бросила взгляд на хозяина замка.Тревельян в этой компании казался увенчанным ветвистой короной взрослым оленем посреди неуклюжих молодых бычков. Тем не менее различие было более тонким, и Равенна едва ли могла понять, что именно привлекает ее внимание в Ниалле Тревельяне. Он не возвышался башней над всеми остальными, будучи, пожалуй, чуть повыше среднего роста; лицо симпатичное, совсем не напоминало классической красоты греческих богов – Ги или графа. Шеи лорда Реджинальда, Ги и графа украшали модные белые галстуки, на Тревельяне был вышедший из моды черный. Как и жилет – кашемировому буйству модных цветов Тревельян предпочел скромный свекольный муар. Юношеский румянец оставил его лицо, сделав, быть может, его более неотразимым. Каждая линия на лице его, каждая седая прядь в волосах подчеркивали мужественную зрелость. Ну, а в глазах его Равенна угадывала душу, отягощенную какой-то невыразимой трагедией, человека, понимавшего жизнь, какова она есть на самом деле. Все это Равенна подметила, наблюдая за Тревельяном. Ей хотелось, конечно, уделить внимание и отцу Нолану, и даже Ги, но Тревельян всецело занимал ее – даже устроившись возле каминной доски, погрузившись в какую-то думу, заставившую его позабыть о бокале, оставшемся в руке.– Равенна, как вам удавалось скрываться от моих глаз все эти годы? – нарушил ее размышления лорд Чешэм.Мгновенно отведя глаза от Тревельяна, ужасаясь тому, что он мог заметить на себе ее взгляд, Равенна ответила:– Я много лет провела в Англии. Оставив Лир в тринадцать лет, я ни разу не возвращалась домой.Оставалось надеяться, что голос не выдал ее боли. Незачем доставлять удовольствие Тревельяну: незачем ему знать, какие страдания он уже принес ей.– Равенна получила образование в одной из лучших женских школ Лондона, – вмешался священник, не поднимавшийся со своего места, самого близкого к очагу.– Лондон! Ура! Мой любимый город! – Чешэм просветлел. Опустившись рядом с ней на диван возле камина, он взял руку Равенны и поцеловал ее. – А когда вы возвращаетесь в Англию?– Наверное, никогда, – она поглядела на священника, пожалуй, даже с обвинением во взгляде. – Я уеду отсюда в Дублин. Возможно, найду себе работу у модистки.– Работу? В Дублине? – Чешэм откинулся назад с выражением притворного ужаса на лице. Даже граф поднялся с места и с недоверием поглядел на нее.– Моя дорогая, моя милая девочка, поверьте, вам совсем незачем покидать Лир, чтобы взяться за работу в Дублине. Что тогда станется с вами? – Чешэм поглядел на нее со столь неподдельной заботой в глазах, что Равенна едва не растрогалась.– Лорд Чешэм, я должна найти собственное место в жизни, и когда Гранья умрет, связь моя с Лиром разорвется. – Улыбнувшись, она отняла у него свои пальцы. Довольно с нее на сегодняшний вечер этих держаний за руку.– Но это неслыханно, такая утонченная, образованная леди, как вы, снисходит до работы в Дублине. – Лорд Чешэм снова взял ее ладонь. В глазах его мелькнуло озорство. – Быть может, я сумею отыскать вам другое занятие. Прямо здесь, в Лире.Она уже собиралась спросить, какого рода «занятие» он имеет в виду, когда Чешэм выпалил:– А может быть, и лучшее; что, если я женюсь на вас и сделаю баронессой?Отец Нолан охнул, и кровь отхлынула от его лица. Однако во всей комнате лишь он один воспринял идею всерьез. Граф же хихикнул. Слова Чешэма были невозможно фальшивы, в них слышалось оскорбление ее уму. Тем не менее она прикусила язык, чтобы не дать едкий ответ. Незачем гладить против шерсти влиятельного господина, даже если ты его никогда более не увидишь.– Вы шутите, лорд Чешэм, – проговорила она спокойно, стараясь не глядеть ему в глаза, чтобы скрыть презрение. – Я не способна стать вашей баронессой. Вы совершенно не знаете меня.Чешэм расхохотался. Эта игра, казалось, бесконечно развлекала его.– Но я очень хотел бы познакомиться с вами поближе, – эти его слова предназначались только для ушей Равенны.Она поглядела на Чешэма, удивленная и рассерженная таким продолжением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130