Прошедший праздник напоминал о себе грудами мусора, в
котором деловито рылись мрачные полосатые коты - почему-то все полоса-
тые, ну прям как братья! Лавочки и трактиры большей частью были закры-
ты, да я и не взяла с собой денег; несколько раз меня окликали - снача-
ла какой-то хлюпик лакейского вида, потом еще кто-то, потом, надо же,
трубочист. Этот меня особенно разозлил - надо же, рыло черное, гирька в
руках, а туда же - флиртовать! Я отбрила его так, что он, бедняга, чуть
не свалился с этой своей крыши...
Короче говоря, настроение у меня совсем испортилось, да к тому же
я испугалась заблудиться; и вот стоило мне повернуть обратно, как я
увидела Его.
Мне, вероятно, покровительствует небо. Господин Блондин шел мне
навстречу с каким-то мальчишкой чуть постарше меня. Мальчишка сиял, как
надраенный чайник; я посторонилась, давая им дорогу - но мой кумир даже
не взглянул на меня. Он вообще меня не заметил, будто я деревце при до-
роге... Я проглотила обиду, потому что, во-первых, он мог уже меня за-
быть, а во-вторых, они оба были слишком увлечены разговором.
Скромно пропустив беседующих господ, я долго и задумчиво глядела
им в спины - в это время мои ноги, о которых я напрочь забыла, помя-
лись-помялись да и двинулись вслед, так что когда я опомнилась наконец,
уже поздно было что-либо менять.
Так, веревочкой, мы прошли несколько кварталов; Господин Блондин и
его спутник остановились на перекрестке, постояли, видимо прощаясь; по-
том мой кумир махнул рукой подкатившему экипажу - и только я его и ви-
дела!
Парень, впрочем, остался; худощавый такой, вполне симпатичный па-
рень, немножко сутулый; он проводил экипаж глазами, потом повернулся и
медленно двинулся в противоположную сторону.
На меня снова напало вдохновение - именно напало, как разбойник.
На плечах у меня лежал плащ, в котором я играла Скупую Старуху в фарсе
о Трире-простаке; этот плащ замечателен был не только плотной тканью,
защитившей меня от утреннего холода, но и пришитыми к его краю длинными
седыми космами.
Парень, не так давно бывший спутником Господина Блондина, неспешно
уходил прочь; давно отработанным, привычным движением я натянула плащ
себе на голову, согнула ноги в коленях и упрятала в темных складках всю
свою немощную, согбенную фигуру. Седые пряди колыхались на ветру; то и
дело приходилось сдувать их в сторону, чтобы не мешали смотреть.
С прытью, неожиданной для старушки, я нагнала парня и засеменила
чуть сбоку; парень явно происходил из родовитых и богатых кварталов,
это вам не лакей и не трубочист, породу сразу видать. Он шел медленно,
но слабые старушечьи ноги поспевали за ним с трудом; запыхавшись, я не
выдержала и раскашлялась.
Он обернулся; на лице его блуждало то рассеянно-счастливое выраже-
ние, с которым он проводил Господина Блондина. Правда, при виде меня
оно несколько померкло - что хорошего в дряхлой старухе с растрепанными
космами, когда она, старуха, появляется, как из под земли! Впрочем, он
тут же овладел собой, и на лице его появилось подходящее к случаю вни-
мание.
- Добрый юноша, - продребезжала я надтреснутым голоском. - Подска-
жи бедной глупой старухе, что за прекрасный господин только что разго-
варивал с тобой?
Его губы дрогнули - тут были и гордость, и застенчивость, и удо-
вольствие, и некое превосходство:
- Это мой отец, почтеннейшая.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить это сообщение.
Лицо парня казалось непроницаемым, но я-то видела, что он вот-вот лоп-
нет от гордости. Сочтя, что старушечье любопытство вполне удовлетворе-
но, он повернулся и зашагал прочь; мне пришлось покряхтеть, чтобы наг-
нать его снова:
- Э-э... Деточка... Зовут-то его как?
Он остановился, уже с некоторым раздражением:
- Вы нездешняя?
Я охотно закивала, тряся седыми космами и разглядывая собеседника
в узкую щель своего самодельного капюшона. Кажется, парень ни на минуту
не сомневался, что уж здешние-то все как один обязаны узнавать его па-
пашу в лицо.
- Это полковник Эгерт Солль, - сказал он. Таким же тоном он мог
бы сказать - это повелитель облаков, обитатель заснеженных вершин и
заклинатель солнца.
- Светлое небо! - воскликнула я, приседая чуть не до земли. -
Эгерт Солль! Подумать только! То-то я гляжу - личико знакомое!
Теперь он смотрел на меня удивленно.
- Маленький Эгерт, - прошептала я прочувственно. - Вот каким ты
стал...
Он нахмурился, будто пытаясь что-то припомнить. Пробормотал нере-
шительно:
- Вы из Каваррена, что ли?
Милый мой мальчик, подумала я с долей нежности. Как с тобой легко.
Из Каваррена...
- Из Каваррена! - задребезжала я воодушевленно. - Вот где он рос,
родитель твой, на моих глазах рос, без штанишков бегал, пешком под стол
ходил...
Он нахмурился - "без штанишков" было, пожалуй, слишком смело.
- Маленький Эгерт! - я тряслась от переполнявших меня чувств. - Да
знаешь ли ты, юноша, что этого самого твоего родителя я и на коленках
тетешкала, и головку беленькую гладила, и сопли подтирала, а он, сорва-
нец, все норовил леденец с комода стянуть...
Парень отшатнулся, тараща глаза; тем временем мое сентиментальное
старушечье сердце заходилось в сладких воспоминаниях:
- Глазки-то шустрые... Через забор к нам шмыгнет, бывало, и давай
яблоки воровать...
Он сглотнул - шея дернулась - но сказать так ничего и не смог.
- А старик-то отец мой, покойничек, хворостину однажды взял...
- Что вы мелете, - выдавил он наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20