Господин Луар Солль замолвил за нас словечко перед своим отцом,
господином Эгертом Соллем, который, оказывается, и без того оценивал
наше искусство как совершенно замечательное. Господин бургомистр подпи-
сал приказ без единого слова, с одной только милой улыбкой - и вот мы
зимуем в городе, обеспеченные милостью знатной особы и освобожденные к
тому же от половины всех причитающихся податей. Мало того - вчера мы
получили приглашение играть в загородном имении господина Солля на ка-
ком-то семейном празднике, и сам господин Луар выехал нам навстречу -
чтобы не сбились с пути и прибыли вовремя.
Пегая лошадка, запряженная в нашу повозку, уныло косилась на высо-
кого тонконогого жеребца, имевшего всадником молодого Солля. Луар то
вырывался вперед, позволяя любоваться своей по-ученически прямой посад-
кой, то придерживал жеребца и ехал бок о бок с повозкой. Ему снова было
не по себе - он боялся опуститься до панибратской болтовни, но и не хо-
тел обижать нас высокомерием.
Флобастер в свою очередь понятия не имел, о чем следует разговари-
вать с парнем, который лишь немного старше Мухи - но которому впору
именоваться "благодетелем". Вымученный разговор хромал, как трехлапая
собака, пока я не сжалилась наконец и не задала один-единственный воп-
рос:
- Прошу прощения, господин Луар... А как случилось, что имя вашего
отца сделалось таким известным в городе?
Он зарделся. Он выпрямился в седле, и его школьная посадка сдела-
лась посадкой первого ученика. Он набрал в грудь воздуха, и с этой ми-
нуты нам с Флобастером осталось только ахать и восхищенно вздыхать.
Этот парень знал наизусть всю историю осады, во время которой ему
вряд ли было больше шести. Он называл по имени всех командиров и пред-
водителей, не забывая сообщить, что такой-то оказался трусом, а та-
кой-то был храбр, как гром, и именно по храбрости и скудоумию загубил
вверенных ему людей. Он подробно объяснял, в чем же заключалась миссия
его отца - но увы, ни я, ни Флобастер не понимали и половины этих воен-
ных терминов, названий, оборотов; одних только пушек на стене было пять
разновидностей, и оттого, какой ярус пальнет первым, зависел, как я по-
няла, исход целой битвы...
Впрочем, один момент из рассказа Луара я вдруг увидела, будто сво-
ими глазами.
...Это случилось в самый тяжелый день осады, когда силы защитников
были подорваны, а осаждавшие, наоборот, дождались подкрепления и полез-
ли на стены; увидев катящуюся на город орду, ополченцы-горожане оцепе-
нели, лишились воли и обреченно опустили руки. Ни одна пушка не выстре-
лила и ни одно ведро с кипящей смолой не опрокинулось вниз, город готов
был покорно захлебнуться в подступающих мутных волнах - когда на башню
выбрался Эгерт Солль, и вместо флага в руках его была цветная детская
сорочка.
Неизвестно, о чем думал в тот момент молодой еще Эгерт, за чьей
спиной были оставшиеся в городе жена и маленький сын. Сам он наверняка
не помнит, думал ли он о чем-нибудь вообще. Он кричал, кричал неразбор-
чиво, замершие у орудий люди слышали только неистовый приказ - новый
предводитель, еще не будучи признан, успел уже сорвать голос. Детская
сорочка билась на ветру, умоляюще всплескивала рукавами - и каждый,
смотревший в тот момент на Солля, сразу вспомнил о тех, кто остался в
городе. О тех, кого ни один мужчина никогда и ни за что не должен отда-
вать врагу.
Непонятная сила, исходившая в тот момент от оскаленного, разъ-
яренного Эгерта, захлестнула защитников, как петля; навалив под стенами
горы собственных тел, нападавшие откатились - в ярости и недоумении.
Говорят, он молчал все последующие дни осады. Он молчал, уводя на
вылазку маленькие отряды - огромная, угнездившаяся вокруг города орда
ворочалась и металась, как лев, атакуемый шершнем, потому что отряды
Эгерта приходили ниоткуда, налетали молча и в тишине растворялись в
нигде. Он молчал, меняя расстановку пушек и катапульт; командование
обороной перетекало в его руки из рук нерадивых, растерявшихся или поп-
росту более слабых начальников - так нити, стекающиеся к ткацкому
станку, превращаются в полотно. Нанеся врагам несколько ощутимых уда-
ров, он вдруг занялся городом и за один день навел порядок в осажденной
твердыне - хлебные склады были оцеплены, два десятка мелких воров на-
сильно отправлены на стены, а банда сытых разбойников, грабящих и маро-
дерствующих среди общей паники, оказалась рядком развешенной перед го-
родскими воротами... Много лет спустя Солль признавался сыну, что ему
легче было совершить десять вылазок, чем один раз отказать казнимым в
помиловании.
Осада тянулась много долгих дней. Нападавшие оказались в положении
лисицы, загнавшей в угол кролика и вдруг обнаружившей, что у жертвы
по десять когтей на каждой лапе и полон рот клыков. Как бы там ни было,
но однажды утром горожане посмотрели со стен - и не увидели никого,
только черные пятна костров, брошенные осадные машины да наваленные в
беспорядке мертвецы...
Я перевела дыхание, только сейчас обнаружив, что не разглядываю из
бойницы оставленное врагами поле боя, а трясусь в повозке по разбитой
осенней дороге. В горле моем стоял ком - что поделаешь, актрисе положе-
но быть слегка сентиментальной... Луар замолчал, щеки у него горели,
глаза сверкали - я мимоходом подумала, что из парня вышел бы неплохой
актер, по крайней мере рассказчик - великолепный...
Флобастер озадаченно щелкнул хлыстом над головой пегой лошадки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20