И тогда я решился. Рассказать тебе. В конце кон-
цов... я сбросил заклятье, и все равно прошли годы, прежде чем я стал
таким, как сейчас... А ты еще малыш. Я не желаю тебе и сотой доли
тех... того, что было со мной. Будь счастливым, будь таким, как ты
есть... Не мучай себя этим вечным сравнением. Понимаешь, почему?
Луар смотрел вниз, и в его голове царила сумятица. Мокрые ладони
будто примерзли к холодным каменным перилам; отец стоял перед ним и
ждал его ответа - как подсудимый.
По воде тянулись блеклые осенние листочки; Луар не мог сосредото-
чится. Все это слишком сразу. Шли, молчали, было хорошо...
И тогда он вспомнил.
Тогда тоже были листья - на воде и на берегу... Ему было тринад-
цать лет, и пахло сеном. Ощутив боль, он не понял сразу, что произошло,
дернулся, опустил глаза - и увидел в жухлой траве змею.
Ослабели ноги. Мир затянулся черной дымкой; Луар хотел бежать и не
мог сойти с места - но люди на берегу услышали его отчаянный крик.
Траурная пелена. Страх, от которого цепенеют все внутренности; бе-
лое и жесткое лицо отца: "Не бойся".
Лезвие ножа в костре. Ремень, перетянувший ногу до полного онеме-
ния. Какие-то перепуганные женщины; отец оборвал их причитания одним
хлестким коротким словом. А матери тогда не было на берегу - она ждала
рождения Аланы...
Мокрое сено. Запах жухлой травы. И уже все равно, как выглядишь и
как на тебя посмотрят, нет сил играть храбрость - но отец спокоен:
"Сейчас будет больно".
Он кричал и бился. Он боялся каленого железа больше смерти - уж
лучше умереть от яда...
Но отец его был жесток; сильные руки скрутили Луара, как цыпленка.
Край отцовой куртки в судорожно стиснутых пальцах. Ошеломляющая
боль; костер, широкая ладонь, зажимающая рот. Резкое облегчение. Белое
бесстрастное лицо, и на губах - Луарова кровь. Вода. Холодная вода.
"Вот и все".
И спокойствие сползает с этого лица, будто маска...
А потом подросток-Луар лежал на телеге и смотрел в небо. И удив-
ленно думал о странностях судьбы и бесконечно долгой жизни впереди -
вот ведь...
Он не знал, каково в те минуты было его отцу. Наверное, во рту
спасителя-Солля была ранка - яд, высосанный из тела сына, достал теперь
самого спасителя, и даже могучий Соллев организм одним только чудом с
ним справился...
Отправив домой сына, Солль свалился в судорогах. Ничего этого Луар
в те минуты не знал...
Мгновение острого счастья - покачивающаяся телега, негромкий голос
возницы, над миром - вечернее небо, зеленое с золотым...
...Блеклые листья под мостом. Неспешный осенний парад.
- Я... хотел как лучше, Денек, - устало сказал отец. - Я хотел ос-
вободить тебя... От... идеала, что ли... Может, и не стоило...
Луар перевел дыхание и крепко, крепко стиснул твердое плечо стоя-
щего перед ним человека.
Обнять бы. Но нельзя. Не мальчишка.

* * *

Ночью в плотно закрытом фургончике тепло и душно - от нашего дыха-
ния. Утром острый, как иголка, ледяной сквознячок пробился-таки в ка-
кую-то щель и цапнул меня за ногу; ежась, щурясь, протирая глаза и чуть
не разрывая себе рот смачными зеваниями, я выбралась наружу.
Под небом было серо и холодно. Три наши повозки стояли, сбившись в
кучу, в каком-то дворе; Флобастер договорился с хозяином на неделю впе-
ред. Под ногами бродили куры; сонная Пасть, привязанная цепью к колесу,
исподлобья разглядывала их одним приоткрытым глазом. Я огляделась, при-
кидывая, где тут безнаказанно можно справить нужду.
За День Премноголикования мы заработали столько, сколько не зара-
батывали за целую ярмарочную неделю. Играли допоздна, играли при факе-
лах, Муха взмок, бегая с тарелкой, а веселые монеты звенели и звенели,
и Флобастер подгонял: еще! еще!
Бариан охрип; Гезина пела, аккомпанируя себе на лютне, Флобастер
читал сонеты собственного сочинения, где-то палили пушки, вертелся фе-
йерверк, пахло дымом, порохом и дорогими духами. Все мы пошатывались на
ходу, как пьяницы или матросы; наконец, занавес был задернут, и Флобас-
тер посадил на цепь нашу вечную спутницу - злобную суку по кличке
Пасть. Муха где стоял, там и свалился; прочие с трудом добрались до
фургончика, где и упали вповалку, и, засыпая - лицом во влажную мешко-
вину - я слышала, как рвет струны пьяная скрипка, подыгрывая не менее
пьяным, охрипшим певцам...
Мы трудились, как бешеные, пока через несколько дней праздник не
выдохся и к нам за занавеску не явился стражник - в красном мундире с
белыми полосами, с пикой в руках и коротким клинком у пояса. Гезина по-
пыталась было с ним кокетничать - с таким же успехом можно было совра-
щать куклу, казненную перед зданием суда. Мы очистили площадь так быст-
ро, как только могли - однако Флобастер не спешил покидать город, пола-
гая, очевидно, что в карманах горожан еще полно наших денег.
...Одергивая юбку, я некоторое время раздумывала - возвращаться в
фургончик либо найти себе занятие поинтереснее. Из соседней повозки до-
носился могучий храп Флобастера; Пасть звякнула цепью и улеглась поу-
добнее. Вздрагивая от холода, я прокралась обратно, приоткрыла сундук и
вытащила первый попавшийся плащ.
Это был плащ из фарса о Трире-простаке; я обнаружила это уже на
улице, но возвращаться не хотелось, а потому я запахнула плащ поплотнее
и пошла побыстрее, чтобы согреться.
Собственно говоря, уже через несколько кварталов я пожалела о сво-
ем предприятии. Город был как город, красивый, конечно, но что я - го-
родов не видела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20