Ей было больно, что О'Брайен мог так с ней поступить. Элизабет глубоко вдохнула теплый ночной воздух, напоенный запахом цветов и свежевскопанной земли. Вдоль подъездной дорожки горели факелы, над которыми роились насекомые.
— Ну? — наконец произнесла Элизабет.
— Он начал первый, — ответил О'Брайен зло.
— Господи, ты говоришь, как школьник.
— Я не могу позволить ему говорить такие вещи о моей семье.
— Ты же знаешь, Чарли — дурак и пьяница, ты сам мне это говорил. Какое имеет значение, что он думает? Почему тебе неважно, что подумаю я? — В ее голосе звучала обида.
О'Брайен отвернулся и стал ковырять ступеньку носком башмака.
— Нам следовало знать, что ничего не получится, — сказал он. — Я должен был это предвидеть.
— Ах вот, значит, как! — всплеснула руками Элизабет.
— Я не могу жить так, как ты хочешь, Лиз. — Он смахнул волосы со лба и посмотрел ей прямо в глаза. — Я говорил тебе это и раньше: я никогда не стану тем, кем ты хочешь меня видеть.
О'Брайен был так печален, что Элизабет захотелось вдруг обнять его, проявить терпимость и нежность.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она холодно.
— Все ты прекрасно понимаешь! Какие мы были глупцы, если думали, будто сможем ужиться вдвоем. Мы, как два быка на одной поляне, все время бьемся лбами.
— Все не так плохо, как ты думаешь. На некоторых вечерах не только дерутся, но и вообще занимаются Бог знает чем. Так что ты ошибаешься.
— Ты права, я совершил ошибку, — ответил О'Брайен и повернулся, готовый уйти.
Слабая попытка Элизабет шуткой разрядить обстановку явно не удалась.
— Куда ты?
— Я зайду с черного хода и отправлюсь наверх. Хватит с меня праздников на сегодня. Попрощайся от моего имени с гостями.
Его тон испугал Элизабет настолько, что она совсем забыла о своем гневе.
— Не ложись спать без меня. Я думаю, все скоро разойдутся, — попросила она.
— По-моему, будет лучше для нас обоих, если я перееду… — О'Брайен говорил, не глядя в ее сторону. — Перееду в другую комнату.
Элизабет захотела возразить. Она вовсе не желала спать одна, без него. Но его ровный тон выводил Элизабет из себя. Если О'Брайен не хочет больше спать с нею, не будет же она навязываться.
— Прекрасно, — ответила Элизабет. О'Брайен помедлил минуту и, так и не взглянув на нее, скрылся за углом дома. Элизабет осталась одна в темноте и изо всех сил сдерживала слезы. Ей казалось, что О'Брайен предал ее. Но все же Элизабет овладела собой. Она заставила себя улыбнуться и вернулась к гостям.
27
Элизабет стояла, опершись о поручень, и смотрела на мощную струю воды, которая приводила в движение мельничное колесо. Это величественное зрелище никогда не переставало восхищать ее. Иногда Элизабет мерещилось, что ее увлекает такой же безудержный поток воды и несет в неизвестном направлении.
Прошло уже больше двух недель с того памятного званого вечера, а О'Брайен по-прежнему отказывался вернуться в их общую спальню. Элизабет перепробовала все: крики, уговоры, пыталась пробудить в нем чувство вины. Все тщетно, он вбил себе в голову, что их брак не удался, и тут ничего нельзя было поделать. Элизабет лишь теперь поняла: во многом она была виновата сама. Она бы с удовольствием взяла назад иные свои слова и поступки. Ее терзало раскаяние. Элизабет и не представляла, что О'Брайен чувствовал себя настолько несчастным из-за нее. Может быть, он прав и они не предназначены друг для друга?
Чем ближе подходил срок родов, тем страшнее ей становилось. Элизабет боялась не физической боли. Нет, она опасалась, что у нее не хватит сил в одиночку дать ребенку, который так резво шевелился в ее чреве, необходимые ему любовь и заботу. Для этого Элизабет был нужен О'Брайен. Она, которая так долго боролась за свою независимость, теперь нуждалась в нем.
Элизабет услышала позади голос О'Брайена, отдававшего распоряжения кому-то из рабочих, и машинально поправила волосы. Им, по крайней мере, удалось сохранить хорошие отношения. О'Брайен охотно разговаривал с Элизабет, если беседа шла о делах завода. Их общее дело, завод, сближало их.
О'Брайен подошел и оперся о поручни рядом с ней.
— Сегодня мы привезли муку, сахар и специи для лавки.
— Думаю, лавку пора открывать, — ответила Элизабет деловым тоном. — Правда, склад загружен не полностью, но это не беда.
— Я займусь этим сегодня же, — кивнул О'Брайен. — В задней комнате лавки еще нужно установить полки, но мы справимся с этим за неделю. У Перкинса, которого ты недавно наняла, золотые руки.
Элизабет посмотрела на О'Брайена. Сегодня он был особенно хорош собой — в обтягивающих штанах и простой миткалевой рубашке с засученными рукавами, которые открывали сильные загорелые руки. Его лицо посмуглело, волосы посветлели от солнца, но выражение лица было печальным и озабоченным.
— Ты хочешь меня о чем-то спросить? — Элизабет старалась говорить как можно мягче.
— Ты что-нибудь знаешь о втором человеке, который погиб во время взрыва?
Элизабет задумалась. Первые дни после взрыва неразличимо слились в ее памяти. Тогда она еще плохо знала людей, работавших на заводе.
— Честно говоря, нет. Мне стыдно, но я не помню даже, как его звали, помню только, что у него не было семьи. Надо посмотреть в книгах.
— Он погиб при взрыве или после него, во время пожара? Ради всего святого, Лиз, твоему мужу нечего было делать на заводе среди ночи, и уж тем более там не должно было быть никого из рабочих! Может, он имел какое-то отношение к происшествию? Или даже был виновником?
— Я обязательно посмотрю в книгах, — пожала плечами Элизабет. — Попробуй порасспрашивать рабочих. Сэмсон или Джонни, наверное, смогут тебе о нем рассказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86