По какой-то причине Идит не испытывала абсолютно никакого желания смеяться. Почему-то даже глаза ей заволокло слезами.— Не плачь из-за меня, глупая пичужка, — тихо сказал Эйрик. — Плачь по Элизабет. Стивен оставил в ней свое семя тоже, но она не захотела его вынашивать. К несчастью, она слишком долго не обращалась к повивальной бабке и умерла вместе с нерожденным сыном Стивена.Идит в ужасе поглядела на Эйрика. Не удивительно, что он так сильно ненавидит Стивена. И не доверяет ни одной женщине. Не подумав, она пробормотала:— Господи, да у этого человека, вероятно, ублюдки растут по всей стране. Зачем же ему понадобился мой сын?— По-моему, я знаю ответ. Ходили слухи, что семь лет назад он перенес сильный приступ антонова огня, после чего не может уже производить на свет детей.— Так ему и надо. Жаль, что дьявольская болезнь совсем не сожгла его мужской орган.— Жаль.Несколько долгих мгновений они сидели и молчали, каждый погруженный в собственные мысли.— Ты поступил со мной нехорошо, Эйрик, — заявила наконец Идит.— Да, признаю. Я говорил все это не для собственного оправдания. Мне просто хотелось, чтобы ты поняла, из-за чего я взбесился, когда увидел письмо от Стивена. Я подумал… ну, подумал, что история повторяется. Как с Элизабет.Идит поняла, что наступило время, когда она может признаться в своем маскараде, чтобы между ними больше не было тайн.— Эйрик, у меня много недостатков, однако нечестность в их число не входит. Когда я заколебалась с ответом на твой вопрос насчет того, не обманываю ли тебя, то это было не из-за супружеской неверности. Вообще-то секрет совсем пустячный. Он не имеет особого значения.Эйрик рассмеялся:— Раз он не имеет отношения к неверности и к Стивену, тогда я не хочу его знать. По крайней мере, не сейчас. Давай прибережем твое признание на другое время, миледи, тем более что ты считаешь его не особенно важным. Разве ты не слышала, что мужчины ценят крупицу таинственности в женщинах?— Но…— Кроме того, я чувствую потребность в добром глотке твоей медовухи — лучшей в Нортумбрии, помнится, так ты утверждала при нашей первой встрече? — поддразнил ее Эйрик. — А теперь ступай к своим проклятым пчелам.Она слабо фыркнула в ответ.— Да, последний вопрос, Идит. Ты принимаешь мои извинения? Можем ли мы забыть про это… недоразумение?Идит кивнула, и они оба встали.— Но, Эйрик, нам нужно подумать, как обезопасить Равеншир. Тебя не беспокоит, что Стивен или один из его дьявольских приспешников смог без труда войти в замок и положить это лживое письмо под мой матрас? И может ли быть, чтобы кто-то из твоих людей работал против тебя?Эйрик сурово кивнул:— Сейчас я иду к Вилфриду. Равеншир будет защищен от Стивена, в этом я тебя заверяю.— Чем я могу помочь?— Это не твоя забота, жена. Мужчина защищает всех, кто находится под его щитом.Идит спустила ему снисходительный тон и даже то, что сами слова были, в сущности, приказом.— Когда я предложила нам заключить брак, то не просила тебя быть рыцарем в сияющих доспехах. Все, чего мне хотелось, так это находиться под твоим щитом просто для видимости.Эйрик похлопал ее по руке словно ребенка:— Тебе не нужно ни о чем беспокоиться, жена. Я все сделаю сам.Идит скрипнула зубами. Позже ей придется объяснять ему, что она не намерена быть покорной женой. Но пока пусть думает, что она принимает его покровительство. Пока.
На следующий день Эйрик обнаружил, что не может отправиться в Йорк к Азе, как хотел прежде. Ему надо было принять меры безопасности от Стивена, как предложила Идит. Крепостная стена нуждалась в завершении. Были разосланы письма мелким рыцарям из других замков, в которых их спрашивали, готовы ли они служить лорду из Равеншира. С каждым днем все больше и больше людей его деда — батраков, ремесленников, слуг — возвращались, прослышав о возрождении Равеншира.Без особого удовольствия Эйрик понял, что, даже не приняв пока еще окончательного решения остаться в Равеншире, он все равно все глубже и глубже увязает в обязательствах перед землей и людьми.В нем не было уверенности, что ему этого хочется.Кроме принятия безотлагательных мер по охране замка, Эйрик старался изо всех сил угождать Идит, заглаживая свое грубое поведение. В течение последующих трех дней, пока он спал в зале из-за месячных кровотечений у Идит, ей было позволено внедрять свои глупые правила: заставлять слуг мыться раз в неделю; изгонять вшей из всех матрасов, подстилок и постельного белья; объявить, что его люди больше не должны бросать кости и объедки на пол замка.Кровь Христова! Она даже хотела запретить рыгать и пускать при всех ветры, утверждая, что его люди ведут себя по-свински.— Ты воспитывался при дворе короля. Ты обязан научить своих подданных вежливо вести себя в обществе, — упрекнула она его.Тут уж ему пришлось остановить ее самоуправство.— Ты совсем сошла с ума? Есть вещи, в которые мне лучше не лезть, — огрызнулся он. — Да мои люди высмеют меня на всю Британию. Я отказываюсь обсуждать с ними такие пустяки. Нет, и не поднимай к потолку свой упрямый нос. Мое слово окончательно.На сей раз она отступила, зато у нее появились новые требования. Распахать новые поля. Купить овец. Вычистить уборные. Выкопать колодцы. Починить ткацкие сараи. Выстроить новые хижины. Ее пронзительный голос осаждал его вновь и вновь, пока она не явилась к нему с очередной просьбой:— Ты не сделаешь мне крошечное одолжение?— Проклятье! Кажется, я слышу эти слова даже во сне.— Ты не мог бы влезть на лестницу и снять паутину с потолка в большом зале?— Это могут сделать слуги. Позови Ламберта.— Он отказался. Все отказались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120