— Возможно, для мужчины это довольно долго, но, по-моему, ты придаешь слишком большое значение совокуплению между мужчиной и женщиной.— Мужем и женой, — поправил он ее с легкой усмешкой.Она пренебрежительно махнула рукой:— Мужчина, женщина. Супруг, супруга. В конце концов, это просто плотская потребность, которой придается преувеличенное значение. Вроде приема пищи. Или зевания. Слишком преходящая, чтобы заслуживать такого внимания. О, я не сомневаюсь, что это приятно для мужчин. Во всяком случае, они любят почесать об этом языки, но я не сомневаюсь, что для большинства женщин это не более чем досадная необходимость.Эйрик бросил на нее косой, удивленный взгляд и медленно покачал головой:— Зевание? Ах, Идит, с каким удовольствием я научу тебя другому взгляду.— Мне не нужны твои греховные уроки.— Нет ничего греховного в хороших занятиях любовью мужа и жены.— Хорошие. Плохие. Для меня это не составляет разницы.— Составит.— Ха!Эйрик протянул руку и взял в пальцы ее длинный, кудрявый локон. С благоговением потер его между большим и указательным пальцами, а потом, не отрывая своего взгляда от ее глаз, поднес локон к губам.— Я подозреваю, моя чопорная, правильная леди, что ты цепляешься за какие-то превратные представления насчет любви. Если бы все зависело от тебя, то, могу поклясться, это было бы быстро и спокойно, чисто и холодно. Ты справлялась бы с этим весьма ловко, как и с домашним хозяйством.Она лишь молча вскинула подбородок, упрямо отказываясь клевать в этот раз на его крючок. Он тихо засмеялся и продолжал:— Но позволь мне заверить тебя, дорогая, что хороший любовный поединок бывает долгий… и мокрый… и грязный… и шумный… и очень, очень жаркий.«Жаркий? Мокрый? О Боже». У Идит невольно приоткрылся рот от недоверия.— Ты меня совсем не понимаешь, — произнесла она с досадой. — Ты все время искушаешь меня. А ведь единственное, чего мне хотелось, так это мужа, который защитил бы моего сына, хотелось законного брака. — Она в отчаянии закрыла глаза.— Я же хочу большего.Тихо произнесенные Эйриком слова поразили Идит, и она открыла глаза, чтобы встретить голодный огонь в его горящем взоре. «Голодный? Почему? О нет, это невозможно… ох, это наверняка не из-за меня».Она споткнулась, и Эйрик схватил ее за талию, чтобы поддержать. Простого прикосновения его рук к ее одетой в шелк коже оказалось достаточно, чтобы сердце у нее застучало, а кровь хлынула жаркой волной во все конечности. Милостивая Мария, его руки были настолько чудесными, что ей захотелось на всю жизнь удержать этот момент.Это была та сладость, о которой она мечтала юной девушкой, прежде чем Стивен из Грейвли рассеял ее иллюзии. Рот ее приоткрылся, издав тихий стон отчаяния, — так ее измучили усилия, направленные на то, чтобы устоять перед обаянием Эйрика.Эйрик резко вздохнул, вероятно понимая слишком хорошо ее невольный ответ ему.Не успела она повернуться и убежать, что ей наверняка следовало бы сделать, пока он не спалил ее заживо своими горящими глазами, как Эйрик порывисто прижал ее к своей крепкой груди. Затем, схватив руками за талию, поднял вверх, так что ее босые ноги заболтались в воздухе, и понес к ближайшему дереву.Когда ее спина оказалась прижатой к грубой коре, а ноги едва касались земли, он прильнул бедрами к ее животу и продемонстрировал то, что имел в виду, когда говорил, что будет часто к ней прикасаться.— Прелестна… так прелестна, — бормотал он, уткнувшись ей в шею, а руки его между тем играли с ее телом, сдвигали скользкую ткань шелкового платья на бедрах, на спине.— Не надо, пожалуйста… да перестань ты, похотливый козел! — воскликнула она, стараясь схватить его за запястья, но он был слишком проворным. Его руки оказывались одновременно повсюду.— Я не могу остановиться, Идит… Не могу, — хриплым голосом прошептал он и игриво укусил за мочку уха.— При таком насилии я даже не испытываю стыда.— Бесстыдная жена, — задумчиво произнес он. — Хммм. Я думаю, что мне это нравится, Идит. Даже очень.Затем, словно прорвавшаяся дамба, его ласки волнами хлынули на нее. Он уже не обращал внимания на ее крики насчет непристойности его прикосновений к самым ее интимным местам. Когда он потерся своей волосатой грудной клеткой о ее покрытую шелком грудь, Идит задрожала от восторга.— А я не знаю, — удивленно произнесла Идит.— Зато я знаю, — заявил он с возмутительной самонадеянностью.Она хотела сказать что-нибудь еще, но была слишком захвачена сладострастным зудом, который распространялся по ее телу словно лесной пожар.— Я не хочу этого чувствовать, — простонала она.— Придется, — заявил он и приблизил к ней свои теплые губы. Одновременно его большие ладони обхватили ее ягодицы самым бесстыдным образом. Ей следовало бы возмутиться, но почему-то она не возмутилась, и он привлек ее еще крепче к своему жесткому естеству.— Ты хочешь поцеловать меня, Идит? — прошептал он возле ее губ.— Нет, — солгала она, все еще пытаясь побороть бушующий огонь, который грозил поглотить и ее, и все ее твердые представления о жизни.— Тогда отчего же ты так дрожишь?— От отвращения.Ее упорство только развеселило его, он потянулся рукой к ее груди и, поддерживая ее снизу ладонью, шершавым большим пальцем пощекотал затвердевший кончик, пока грудь не налилась тяжестью и не затосковала по какому-то завершению, хотя она не могла понять, в чем оно состоит. Тогда он сделал то же самое другой рукой с другой ее грудью.Она утопала в волнах неги.— Тебе сейчас хорошо? — спросил он тихим голосом.Она не могла говорить, лишь упрямо качала головой.— Ты лжешь, Идит, — сказал он с понимающей усмешкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120