— Гм…
— Мне нравится Джон, и я не хочу его убивать, — серьезным тоном заявил Ферек.
— Убивать?!
Гигант с удивлением смотрел на нее.
— Но должен же я защитить честь дома!
— О!..
Насколько все было проще, когда у нее не было своего дома. Тогда они с Фереком прекрасно ладили. Он скрещивал на груди огромные руки и свирепо глядел на любого, кто осмеливался проявлять к ней неуважение. Обидчика как ветром сдувало. Но мистера Клинтона ветром не сдует. Не сдует и Джона с Нэнси.
— Никого убивать я тебе не позволю, — твердо сказала Эмма.
— Но…
— Об этом и речи быть не может, Ферек. Выкинь этот вздор из головы. В твои обязанности не входит защищать честь дома. Это мое дело.
Ферек посмотрел на нее с сомнением:
— Разве в Англии честь дома защищает хозяйка?
Эмма кивнула.
— Но вы же не умеете драться. Как вы накажете бесчестного человека, который пытается совратить ваших прислужниц?
— Для этого есть законы, — заявила Эмма с большим убеждением в голосе. — Главное, Ферек, что тебя это не касается. Понятно?
— Сколько же в Англии законов! — ответил Ферек, качая головой. — Как вы ухитряетесь их все помнить?
— Мы этому обучены, — вывернулась Эмма. — Обещай мне, Ферек, что ничего не будешь делать, не посоветовавшись со мной.
Ферек горестно вздохнул:
— У меня голова идет кругом, госпожа. Разве я вас плохо охранял по дороге в Англию?
«Да, если бы не он, я бы живой сюда не добралась, — признала Эмма. — И за это я ему благодарна».
— Ты меня прекрасно охранял.
— А теперь я вам не нужен. Вас охраняют ваш муж и его слуги.
Он был прав, и Эмма почувствовала себя виноватой.
— Ты всегда будешь моим спутником и защитником, — объявила она.
Лицо Ферека расцвело в улыбке.
— Но ты должен меня слушаться, — поторопилась добавить Эмма. — И я не желаю слышать, что ты собираешься кого-то убивать.
— Конечно, госпожа. Вы приказываете — я повинуюсь.
И Ферек опять поклонился.
— И не забывай, что начальник здесь мистер Клинтон, и ты должен его слушаться.
Ферек благостно улыбнулся.
— Конечно, госпожа.
Эмма задумчиво посмотрела на него. Он говорил таким тоном, словно не придавал всему этому особого значения. Но Эмма знала, что он не хочет подчиняться Клинтону. Опять что-то задумал, догадалась она.
— Запомни: в этом доме слугами распоряжается мистер Клинтон, — еще раз повторила она.
— Да-да, понял.
— Ты с этим согласен?
— Конечно, госпожа.
Но в глазах у Ферека мелькнула какая-то хитрая искорка, и Эмма осталась в сомнении. Она не знала, что еще ему запретить, и дала себе слово не спускать с него глаз. Потом вздохнула, зная, что это невозможно. На какое-то время можно быть спокойной. Сразу после выговора он вряд ли затеет что-нибудь. Так что можно спокойно выпить чаю и лечь в постель. Больше вроде ничего случиться не может. Эмма потянулась, предвкушая мягкую подушку под звенящей головой, чистые простыни, блаженную расслабленность.
В холле ее поджидал Клинтон. Что ему надо? Уж не считает ли он, что она обязана отчитаться перед ним результатах разговора с Фереком?
— К вам пришли с визитом, миледи, — сказал он.
— Сейчас? — удивленно спросила Эмма.
— Я ему сказал, что вы только что приехали и очень устали, — ответил Клинтон. — Но молодой человек настаивает, что должен вас видеть.
— Молодой человек?
Клинтон протянул ей визитную карточку:
— По-моему, это ваш брат, миледи.
Эмма вздохнула, глядя на визитную карточку Робина.
— Он, кажется, очень взволнован, — сказал Клинтон.
Неужели Клинтон, таким образом, наказывает ее за Ферека? Но на лице дворецкого, как всегда, ничего нельзя было прочитать.
— Он в гостиной? — спросила Эмма.
— Да, миледи.
— Хорошо. Благодарю вас, Клинтон.
Эмма пошла к лестнице. Ей очень хотелось сблизиться с братом. Вот только жаль, что он выбрал для визита сегодняшний вечер. Когда Эмма вошла в гостиную, Робин стоял возле камина и пытался забросить начищенным ботфортом выпавший на пол уголек.
Да, из него явно получается денди, подумала Эмма, глядя на массивные подплечники, невероятной сложности узел на шейном платке и жилет, поражающий глаз сочетанием желтых и оранжевых полос. Зачем ему все это? Он и так весьма красивый молодой человек.
— Здравствуй, Робин, — с улыбкой сказала она, проходя в комнату.
Он живо повернулся к ней лицом, и Эмма опять поразилась тому, как он похож на их покойную мать.
— Привет, — ответил он. — Этот ваш дворецкий уверял, что ты меня не примешь. Но они все такие — воображают о себе бог знает что и вечно стараются под каким-нибудь предлогом тебя выставить.
Сквозь браваду в его голосе прорывалось беспокойство, и Эмма не стала ему говорить, как она устала.
— Садись, — предложила она, и сама с наслаждением опустилась на диван.
— Я решил повидать тебя сразу по приезде, потому что не успел этого сделать до твоего отъезда. Но я не знал твоего адреса.
— Я, наверное, забыла тебе его сказать. Прости, пожалуйста.
Какие мягкие подушки у этого дивана, — подумала Эмма. — Почти такие же мягкие, как моя постель.
— Я хотел извиниться, — покраснев, сказал Робин. — За то, как я вел себя на свадьбе. Чересчур много выпил шампанского, а я к нему не привык. Да еще эти офицеры не дали мне толком произнести тост.
— Это не важно, Робин.
— Нет, важно. Мне хотелось хорошо выглядеть. Единственный брат и все такое. Толпа Уэрхемов. Надо было кому-то поддержать честь и нашей семьи.
— Не важно, Робин, — сонно повторила Эмма.
— Они все смеялись! — воскликнул Робин таким тоном, точно в этом была виновата Эмма.
«Какой широкий диван — почти лежишь, — думала Эмма. — И знаешь, что он под тобой не подпрыгнет и не швырнет вдруг в угол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105