— Если ты заведешь любовника, я сверну тебе шею.
— Колин!
— Но если ты поссоришься с поварихой, и она от нас уйдет, я тебя просто немного поколочу и отправлю на кухню готовить обед вместо нее.
— А я тебя отравлю.
Колин усмехнулся:
— Какую ты затеяла каверзу?
— Никакой.
Разве защитить его от вульгарных сплетен — это каверза? Но все-таки Эмме было не по себе.
— Тогда и волноваться не о чем.
— Разумеется, — тихо ответила Эмма. — Совершенно не о чем.
На следующее утро Колин встал рано — он решил все-таки съездить покататься в парке. Он любил там бывать на восходе солнца, когда леди и джентльмены, которые позднее заполнят аллеи, еще спят и не путаются под ногами. Тогда ему даже удавалось представить себе, что он в Треваллане, что вокруг него бескрайние пустоши и можно ехать как хочешь долго, не опасаясь напороться на велеречивую болтовню или лицемерное запанибратство. Война, что ли, на меня так подействовала — недоуменно думал он, послав лошадь галопом по пустынной аллее. Да нет, он и раньше не очень-то любил жизнь в городе, хотя мать ее обожала. Как хорошо было бы поселиться в Корнуолле! При этой мысли у него стало тепло на сердце. Но тут он вспомнил последние события. Если они с Эммой сбегут от злых языков и косых взглядов, свет примет это за подтверждение самых гнусных подозрений, и тогда уж Эмме никогда не удастся занять достойное место в обществе. Колин нахмурился и поехал домой. Надо будет съездить к матери и вместе с ней подумать, как опровергнуть эту сплетню. Лучше бы пойти в атаку на ощетинившихся штыками французов, чем заниматься этой дребеденью, — раздраженно подумал он.
Приехав домой, Колин, все еще держа в руках хлыст, прошел в гостиную, но вместо Эммы обнаружил там молоденькую девицу, одетую во все черное. При виде его она вскочила на ноги.
— Доброе утро, — учтиво сказал Колин.
— Я здесь не по своей воле! — драматическим тоном воскликнула девица, прижав к сердцу маленькую руку в черной перчатке. Ее голубые глаза прямо-таки буравили Колина. Нижняя губа у нее дрожала.
Колин уставился на нее с изумлением.
— Я бы никогда в жизни не вошла к вам в дом после того, что между нами произошло, но мама и ваша, — девица артистически помедлила, — ваша жена договорились между собой. Меня никто не спросил.
— Э-э-э, — не зная, что сказать, протянул Колин.
— Знаю! — воскликнула девица. — Это невыносимо. Но другие не наделены той же тонкостью чувств, что и мы. Они просто не представляют себе, каково нам.
Колин наконец понял, кто перед ним.
— Святый Боже! — проговорил он.
Девица кивнула, словно он сказал что-то очень умное. Колин оглянулся, надеясь увидеть кого-нибудь из домашних.
— Я не могу не любить вас, — продолжала девица, — но я не буду смущать вас выражением своих чувств. — Однако в опровержение этих слов она устремила на него влюбленный взгляд, комкая в руках носовой платок. — Вы сделали свой выбор, — добавила она голосом, который вибрировал, как у оперной певицы. — Не будем говорить об ошибках и сожалениях. — Она сделала шаг к Колину. — Но я никогда не полюблю другого, — закончила она пронзительным шепотом.
Колин отступил на шаг. Девица шагнула за ним.
— Одно мне хотелось бы узнать — чего вы не нашли во мне, но…
— Простите, мне надо идти, — пробормотал Колин, отступая к двери.
— Вам тоже это невыносимо? — спросила она, идя за ним. — Я даже не понимаю, как я сама могу… Мама говорит, что у женщин душевных сил больше, но мне так не кажется…
— Я должен идти, — торопливо сказал Колин.
— Должны. — Она вздохнула. — Мы все невольны распоряжаться собой, не правда ли? Мама сказала, что я должна приехать сюда, но…
Колин выскочил за дверь.
— Как это тяжело — опять встретиться с любимым человеком, — продолжала девица, точно кто-то еще мог ее слышать или точно она готовила рассказ об этой встрече для чьих-то сочувствующих ушей. — Оказаться наедине, без посторонних, получить возможность излить друг другу наши сердца. Но между нами встал долг… — Она страдальчески вздохнула.
Колин спросил у лакея в холле:
— Где баронесса?
— Кажется, она наверху, одевается на прогулку, милорд, — ответил Джон, удивленный свирепым тоном хозяина.
— Спасибо, — бросил Колин и, перепрыгивая через две ступеньки, побежал вверх по лестнице.
Джон, проводив его взглядом, пошел вниз сообщить слугам, что хозяин лютует.
— Эмма! — воскликнул Колин, врываясь в спальню жены. — У нас в гостиной эта девчонка Морлендов.
Эмма, сидевшая за туалетным столиком, повернулась к нему с улыбкой, хотя у нее все похолодело внутри. Леди Мэри приехала раньше назначенного часа, но Эмма надеялась, что они с ней уедут до возвращения Колина.
— Я знаю.
— Какого черта она здесь делает? — Вспомнив, как его встретила девчонка, он содрогнулся. — У нее явно не все дома. Наверное, надо бы ее пожалеть, но… — он сделал гримасу, — но это нелегко. Она такое несет! И смотрит на меня так, что у меня кровь стынет в жилах.
— Естественно, что она в расстроенных чувствах…
— Она? — Колин пошел к двери, но при этих словах остановился. — Надо же набраться наглости и заявиться к нам в дом! Одно это говорит о том, что она не отдает себе отчета в своих поступках. Я пошлю ее домой в сопровождении Джона и напишу Морленду записку. Пусть он, черт бы его побрал…
— Подожди! — воскликнула Эмма. — Не надо этого делать. Мы… мы едем на прогулку в парк.
— Вот выпроводим ее и поедем, — сказал Колин.
— Да нет, я еду на прогулку с леди Мэри.
— Что?
— Я договорилась поехать с ней в парк, потому что…
— Ты поедешь с ней? — рявкнул Колин. — После всего, что она натворила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105