— Помолчи, Лоуренс, — сказал Ричард.
— Да бросьте вы! — сказал Колин. — Все прошло. О Стейне не стоит даже думать. Все знают, какой у него гнусный язык.
— Ну, вот и отлично, — с облегчением сказал Ричард.
— Такую нечисть надо уничтожать, — пробурчал Лоуренс, но его товарищи видели, что это просто последние раскаты грома.
— Давайте выпьем и забудем про эту историю, — предложил Колин. — И я поеду — мне пора домой.
Колин сам не знал, откуда взялась это настоятельная потребность вернуться домой. Он хотел увидеть Эмму, поговорить с ней, убедиться, что все в порядке. Он признавал, что в этом не было особого смысла, но противостоять этой жгучей потребности не мог.
— За дружбу, — сказал Ричард.
Все трое осушили бокалы.
Через полчаса Колин открыл дверь, которая разделяла спальни супругов, и увидел, что Эмма расчесывает перед зеркалом волосы. Они падали ей на плечи, как серебристый ливень. На Эмме была ночная рубашка из темно-синего шелка с кружевной отделкой. Ее кожа матово светилась. Все в этой комнате: изящные женские вещицы, нежный аромат духов, букет роз на каминной полке — все было новым в его жизни и в какой-то мере заполняло пустоту, которую оставила в нем война.
Следуя глазами за размеренными движениями ее руки, Колин чувствовал, как у него непривычно стеснило в груди. Это не было ни желанием, хотя он и желал Эмму, ни страхом за нее. Это было совсем новое чувство, суть которого ему самому была неясна.
— Ну как, хорошо провела день? — спросил Колин.
Эмма с улыбкой повернулась к нему:
— Добрый вечер! Я думала, что ты вернешься позже. Как друзья?
— Да почти что не изменились, — ответил Колин. Он обнял ее за плечи и встретился с ней глазами в зеркале. Эмма положила щетку для волос на столик.
— К тебе никто не приставал с этой сплетней? — спросил Колин.
Эмма покачала головой, и отблески света заплясали у нее в волосах.
— А к тебе?
Колин не ответил на ее вопрос, надеясь, что никто не посмеет рассказать ей про инцидент в клубе.
— Какое на тебе очаровательное неглиже, — сказал он.
Эмма плутовски улыбнулась:
— Только сегодня принесли из магазина. Боюсь, что оно обошлось тебе недешево.
Колин улыбнулся ей в ответ:
— Сколько бы ни обошлось, оно того стоит.
Он наклонился и поцеловал ее в шею. Вдруг раздался стук в дверь.
В ответ на его вопросительный взгляд Эмма покачала головой.
— Что там еще? — выпрямившись, сердито крикнул Колин.
Эмма накинула на плечи шелковую шаль. Открылась дверь, и вошел Ферек с подносом, на котором стояли графин с бренди и два бокала.
— Я слышал, что вы приехали, милорд, — сказал он. — И вот принес бренди.
Колин молча смотрел на него. Эмма прикрыла глаза и покачала головой.
— Вы по вечерам имеете привычку пить бренди, — с довольным видом добавил Ферек и поставил поднос на маленький столик в углу.
— Иногда, — признал Колин. — Но сегодня я бренди не просил.
Он с недоумением смотрел на темнокожего гиганта,
— Да вам и не у кого было бы его попросить, — удовлетворенно сказал Ферек. — Мистер Клинтон спит. И все остальные тоже. А я не сплю.
— Совсем не спишь? — скептически спросил Колин.
— Я не ложусь спать, пока не лягут мои господин и госпожа. Вдруг им что-нибудь понадобится.
Он прижал руки к груди и низко поклонился. Колин с любопытством смотрел на это представление.
— Спасибо, Ферек, — сказала Эмма. — Сегодня нам больше ничего не понадобится. Ложись спать.
Ферек покачал головой.
— Я еще долго не засну, — сказал он Колину. — Если вам все-таки что-нибудь понадобится, зовите меня.
— Нам ничего не понадобится, — заверил его Колин.
Ферек пожал массивными плечами.
— Кто может знать, — почти пропел он. — Я всегда к вашим услугам, милорд.
Он опять поклонился и, пятясь, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
— Что бы это значило? — воскликнул Колин.
Эмма рассмеялась.
— Он пытается к тебе подольститься, — объяснила она.
— Подольститься?
— И бросить тень на Клинтона. Для того, чтобы ты сделал дворецким его.
— Дворецким!
Колин представил себе, как Ферек открывает дверь и приветствует гостей, и невольно скривился. — Ну хотя бы начальником над слугами. Колин нахмурился:
— Клинтон служит мне с тех пор, как я стал жить отдельным домом. Об этом не может быть и речи.
— Знаю. Я сто раз говорила это Фереку, но он мне, по-видимому, не верит. На его родине слуги беспрерывно интригуют друг против друга.
— Здесь у него ничего не выйдет.
— Я ему говорила, — повторила Эмма.
— Может, мне ему сказать?
— Скажи, — согласилась она. — Может быть, тебя он послушает.
— Ты как будто не уверена. — В голосе Колина прозвучала улыбка.
— Понимаешь, Ферек… непредсказуем.
— Да? — Лицо Колина приняло надменное выражение. — Так вот, если он еще раз зайдет к нам в спальню без зова, он узнает, что я весьма предсказуем и не склонен прощать навязчивость. — Он хотел было рассказать Эмме, как отзывалась о Фереке тетя Силия, но передумал. — Хочешь, поедем завтра утром кататься верхом? — предложил он, вспомнив прогулку в Корнуолле.
Эмма вспыхнула.
— Я… я не могу. Я уже договорилась… — сказала она.
Завтра она приступает к исполнению своего плана.
— Жаль.
Эмме вдруг стало не по себе.
— Колин?
— Что?
— Если я сделаю что-нибудь такое, что тебе не очень понравится… что вызовет у тебя раздражение… — Она умолкла.
Она считала, что Колину не понравится ее план, и поэтому не собиралась говорить ему об этом, пока не станет ясно, что дело пошло на лад. Но ей не хотелось от него что-либо скрывать.
— Что, например?
— Да я не знаю.
Зря я начала этот разговор, — подумала Эмма.
— Тогда и я не знаю, — ответил Колин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105