— Тебя ищут. Большая горячка.— Ну естественно. Только я не об этом. — Он медленно вздохнул, снова открыл рот, чтобы объяснить о чем, потом устало махнул рукой, словно ему было все равно.Шили окинул его проницательным взглядом:— Я знаю, о чем ты. Ответ отрицательный. Нет ни единого шанса, что тебе когда-нибудь поверят. Они верят тому, что слышат от Хейни Кенрика.Кэссиди широко открыл глаза:— Откуда ты знаешь, что Хейни врет?— Я знаю Хейни. — Седовласый мужчина подошел к окну, выглянул на улицу, посмотрел на небо, потом вновь на дорогу, медленно опустил занавеску и предложил: — Давай послушаем твою версию.И Кэссиди рассказал. На рассказ ушло мало времени. Требовалось лишь объяснить несчастный случай с автобусом и стратегию Хейни Кенрика.В конце рассказа Шили медленно кивнул.— Да, — сказал он. — Да. Я знал, что произошло нечто в этом роде. — Он провел пальцами по мягким седым волосам. — И что теперь?— Удираю.Шили склонил голову набок, чуть прищурил глаза:— Что-то не заметно.Кэссиди напрягся:— Зашел сюда принять ванну и отдохнуть.— И все?— Слушай, — сказал Кэссиди, — перестань.— Джим...— Я сказал, оставим это. — Он прошел в другой конец комнаты, закурил сигарету, сделал несколько затяжек и проговорил, просто чтоб что-то сказать: — Я тебе деньги должен за одежду, которую ты принес. Сколько там?— Забудем об этом.— Нет. Сколько?— Около сорока.Кэссиди открыл дверцу шкафа, снял с вешалки измятые штаны, полез в карман, вытащил деньги. Отсчитал восемь бумажек по пять долларов, протянул Шили.Шили сунул деньги в карман, взглянул на остаток в руках Кэссиди:— Что тут у тебя?Кэссиди перелистал большим пальцем бумажки:— Восемьдесят пять.— Не много.— Хватит. Я путешествую, не покупая билеты.— А как насчет выпивки? — спросил Шили.— Пить не буду.— А по-моему, будешь, — сказал Шили. — По-моему, ты будешь много пить. По моим оценкам, как минимум, кварту в день. В среднем именно столько пьют в бегах.Кэссиди повернулся спиной к Шили и, стоя лицом к дверце шкафа, сказал:— Ты седой мерзавец.— У меня дома есть деньги, — сообщил Шили. — Пара сотен.— Засунь их себе в задницу.— Если тут подождешь, принесу.— Я сказал, в задницу. — Он протянул руку и плотно захлопнул дверцу шкафа. — Я ни от кого не хочу одолжений. Я один, и мне именно этого хочется. Просто быть одному.— Прискорбный случай.— Ну и хорошо. Мне нравится унижение и падение. Я от этого просто тащусь.— Как и все мы, — подтвердил Шили. — Все бродяги, обломки крушения. Мы доходим до точки, когда нам нравится падать. На самое дно, где мягко и грязно.Кэссиди не оборачивался, продолжая смотреть в дверцу шкафа:— Ты это когда-то уже говорил. Я тебе не поверил.— А теперь веришь?В комнате было тихо, слышалось лишь, как Кэссиди тяжело, со свистом дышит сквозь зубы. Глубоко в душе он рыдал. Очень медленно повернулся, увидел, что Шили стоит у окна, улыбаясь ему. Это была понимающая улыбка, мягкая и печальная.Кэссиди устремил взгляд мимо Шили, за оконную занавеску, за стены многоквартирных домов, за темные, серые, грязные прибрежные улицы.— Не знаю, чему я верю. Что-то мне говорит, что ничему не надо верить.— Это разумно, — признал Шили. — Просто встаешь каждое утро, и будь что будет. Ведь что , ты ни делал, оно все равно будет. Значит, плыви по течению. Пускай несет.— Вниз, — пробормотал Кэссиди.— Да, вниз. Потому и легко. Никаких усилий. Не надо никуда карабкаться. Просто скользи вниз и радуйся.— Конечно, — сказал Кэссиди, с трудом изображая ухмылку. — Почему бы не радоваться?Но эта мысль не радовала. Эта мысль противоречила всему, о чем ему хотелось думать. В памяти пронеслись мимолетные воспоминания, и он увидел кампус колледжа, армейский бомбардировщик, летное поле аэропорта Ла-Гуардиа. И мельком себя в одном из лучших ресторанов Нью-Йорка. Он сидел там с чистыми руками, в чистой рубашке, аккуратно подстриженный. Напротив за столом сидела милая стройная девушка, выпускница Уэллсли эллсли — престижный частный женский гуманитарный колледж высшей ступени в пригороде Бостона.

. Она говорила ему, что он действительно очень славный, смотрела на его безукоризненно чистые руки...Он взглянул на Шили и сказал:— Нет. Нет, я тебе не верю.Шили поморщился:— Джим, не говори так. Послушай меня...— Заткнись. Я не слушаю. Иди поищи другого клиента.И пошел мимо Шили к входной двери. Шили проворно метнулся, загородив дверь.— Иди к черту, — рявкнул Кэссиди. — Убирайся с дороги.— Я тебя туда не пущу.— Я иду туда поговорить с ней. Приведу сюда, заставлю протрезветь. А потом возьму с собой.— Дурак! Тебя сцапают.— Есть такой риск. А теперь прочь с дороги.Шили не сдвинулся с места:— Если заберешь Дорис отсюда, ты ее убьешь. Кэссиди отступил на шаг:— Что ты, черт возьми, имеешь в виду?— Разве я тебе не говорил? Я старался ясно объяснить. Ты ничего не можешь дать Дорис. Ты собрался лишить ее единственного, что поддерживает в ней жизнь, — виски.— Вранье. Я таких разговоров не потерплю. — И он шагнул к Шили.Шили стоял и не двигался с места.— Я могу только говорить с тобой. Не могу драться.Он ждал, чтобы Шили пошевелился. Он твердил себе, что не должен бить Шили. Лицо его перекосилось, и он зарычал:— Ах ты, вшивый подонок! Ходячее несчастье! Мне бы следовало вышибить из тебя мозги.Шили вздохнул, медленно опустил голову и сказал:— Ладно, Джим.— Ты согласен со мной?Шили кивнул. И вымолвил очень усталым, бесцветным тоном:— Жалко, что я не смог четко изложить мысль. Но старался. Безусловно старался. Могу только принять необходимые меры.— А именно?— Посажу тебя на корабль. Потом приведу Дорис.Кэссиди покосился на Шили:— Зачем тебе ввязываться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50