Потрясающий момент длился долго. Он старался оправиться от удара и страха. Моргнул несколько раз, открыл и закрыл рот, потом просто стоял, глядя на Милдред.Она осмотрела каюту корабля. На стене болталась маленькая моряцкая безделушка, медный якорь, она подошла, несколько раз подтолкнула его и спокойно спросила:— Ну и куда ты собрался?Милдред стояла спиной к Кэссиди, и он видел тускло поблескивающие угольно-черные волосы, рассыпанные по плечам.— Отплываю на корабле.Она повернулась к нему лицом. Вздохнула так глубоко, что огромная грудь поднялась, чуть не выскочила из блузки.— Ты так думаешь?— Знаю.— Ошибаешься, — возразила Милдред. — Это не так. Совсем не так.— Что не так? — вспыхнул он.— Не так легко.Тут она оглянулась на аккуратно застеленную покрывалом двуспальную койку. Дотянулась, похлопала, как бы проверяя упругость матраса.— Откуда ты узнала, что я здесь? — спросил Кэссиди.Она продолжала исследовать матрас:— От Шили.Он шагнул к ней:— Врешь. Ты следила за мной.— Ты так думаешь? — Она удобно уселась на койке, откинулась назад, опираясь на локти. — Ну и думай.Кэссиди хотел пройтись взад-вперед, но каюта была слишком маленькой. Он вслух спросил самого себя:— Где же Шили?Милдред вытащила из кармана блузки пачку сигарет и, закуривая, сообщила:— Твой друг Шили в “Заведении Ланди”.— Что он там делает?— Что и всегда. Пьет.Кэссиди подскочил к ней, схватил за плечо:— Я говорю, что ты врешь. — Пальцы сжались покрепче. — Ты скажешь мне правду...С полной смертельной угрозы улыбкой она предупредила:— Пусти руку, или я ткну тебе в глаз сигаретой.Он отпустил ее. Отошел подальше, глядя, с каким удовольствием она продолжает курить. На тумбочке у койки стояла массивная стеклянная пепельница. Милдред протянула руку, взяла ее и поставила рядом с собой на постель:— Докурю, и пойдем.— Что?— Я сказала, пойдем.Он презрительно усмехнулся:— Куда?— Увидишь.Он рассмеялся:— Мне нечего видеть. И так знаю.— Это ты только думаешь, будто знаешь. В этом твоя самая большая проблема.Он вдруг растерялся, почувствовал себя беспомощным и не мог понять почему. Нахмурился и сказал:— Я хочу знать, что ты здесь делаешь? Какую ведешь игру?— Никаких игр, — объявила она и пожала плечами. — Просто так обстоят дела. Ты принадлежишь мне, вот и все.— Слушай, — сказал он, — мы с этим покончили раз и навсегда. А теперь лучше забудь обо всем.— Ты меня слышал. Ты принадлежишь мне.Чувство беспомощности вдруг исчезло, нарастала и вскипала злоба, и он сказал:— Убирайся-ка лучше отсюда, пока цела.Она глубоко затянулась сигаретой и проговорила, выпуская изо рта дым:— Если я уйду, ты пойдешь со мной.Он усмирил гнев, постарался стерпеть.— Советую тебе учесть пару фактов. Во-первых, я не хочу с тобой идти. Во-вторых, в моем положении просто нельзя никуда идти. Может быть, ты не слышала о сегодняшнем происшествии...— Слышала. Все знаю. Поэтому и пришла. — Она покосилась на массивную пепельницу, стряхнула в нее пепел. — Ты здорово вляпался, но я наверняка смогу тебя вытащить. Если ты меня послушаешься, если сделаешь, что скажу...— Будь я проклят, если тебя послушаюсь. Если сделаю по-твоему, заслужу как раз то, что имею.— Шутишь, — хмуро усмехнулась она.— Черта с два.— Ну, тогда... — Милдред встала. — Знаешь, что я думаю? По-моему, ты обкурился, свихнулся или что-нибудь в этом роде. Что с тобой?— Ничего, — сказал Кэссиди. — У меня просто открылись глаза. Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь видеть меня ползающим на брюхе. И пойдешь на все, чтобы это увидеть.Она уткнула одну руку в бедро, другой провела по густым черным волосам. Просто стояла, смотрела на Кэссиди и не говорила ни слова.— Конечно, — продолжал он. — Ты же знаешь, что я попал в самую точку. Я не нужен тебе, никогда не был нужен. Тебе хочется только потешиться. Больше всего тебе нравилось это дело, когда я злился до сумасшествия. Или когда приходил домой такой усталый, что не мог шевельнуть даже пальцем, и ты забавлялась, стараясь меня распалить. Совала вот эти футбольные мячи мне в лицо. Ты наверняка отлично проводила время...— А ты? Что-то жалоб я от тебя не слыхала.— Ты сейчас меня слышишь? — Он приблизился к ней. — Ты больше меня не волнуешь. Можешь это понять? Можешь сколько угодно трясти телесами, меня это ничуть не волнует. Я вижу перед собой только жирную шлюху, которая пляшет шимми.Она задумчиво наклонила голову:— Жирную шлюху? Ты назвал меня жирной? При моей-то фигуре?Он хотел отвернуться, она схватила его, развернула обратно:— Не называй меня жирной шлюхой. Возьми свои слова обратно.Было ясно, ей нужно не опровержение этих слов, ей нужна драка, и Кэссиди сказал себе: драка может закончиться для него катастрофой. Точный характер этой катастрофы в данный момент оставался неясным, но он понимал, что не может позволить себе очередной драки с Милдред. Глядя на нее, понял еще кое-что. Она, безусловно, не жирная шлюха. Она заслуживала всех прочих оскорблений, которыми он когда-либо ее осыпал, но она не была жирной шлюхой.— Ладно, — сказал он. — Беру свои слова обратно.Он проговорил это спокойно, почти вежливо, и увидел, как Милдред закусила губу от разочарования и тревоги.— Видишь, как обстоят дела? — продолжал он по-прежнему тихим спокойным тоном. — Выключатель сломался. Зажигание не работает. Ты больше не можешь меня зажигать и гасить.— Не могу? — Она чуть опустила голову, смотревшие на него глаза поблескивали сквозь густые длинные черные ресницы.— Нет. Не можешь.— И ты рад?— Конечно. Я себя чувствую гораздо лучше. Как будто избавился от цепей.— Я тебе не верю. Я так не думаю. — Она очень сильно прикусила губу, отвернулась, нахмурилась и заметила, словно его в каюте не было, словно говорила сама с собой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50