Вы вполне могли бы сойти за обыкновенного туриста, а летом в Бонне их хватает. Но это так, к слову. Попали вы в переделку, а, мистер Драм?Я пожал плечами.— Я рассказал вам, как все было на самом деле.— Для немецкого суда вы будете, как бы это выразиться, хорошей добычей. Немецкое правосудие принимает во внимание только факты, мистер Драм. А их можно рассматривать и так, и эдак. Само собой подразумевается, что обвиняемый, если факты против него, обязательно будет изворачиваться. Я говорю это лишь для того, чтобы обрисовать ваше положение, или, вернее, показать, каким бы оно было, если бы все происходило в управлении муниципальной полиции Бонна.— Но все происходит не там.— Да, не там. Службу безопасности интересует конечный результат. Муниципальная полиция задержала бы вас по подозрению в убийстве: ночью мы потеряли человека."Это означает, — отметил я, — что второй телохранитель Вильгельма Руста жив. Интересно, что с самим Рустом?"— По крайней мере, — продолжил он, — вы были бы задержаны за прямое соучастие в убийстве. Но служба безопасности не может позволить себе быть столь наивной. Нам представляется слишком дорогим удовольствием доставлять из Соединенных Штатов частного сыщика лишь для того, чтобы разоружить двух сотрудников нашей службы.Он улыбнулся. Я тоже улыбнулся и спросил:— А Herr Руст, он спасся?— Мы не знаем.— Он прыгнул вслед за вашим парнем. Я видел, как он прыгал. Он умеет плавать?— А стал ли бы он прыгать в противном случае?— Ну, хорошо. Я ему в этом некоторым образом помог.— Что вам нужно в Германии, мистер Драм?— Американец. — И, помедлив, я произнес имя. — Фред Сиверинг.— Нам известно о мистере Сиверинге все.— Так уж и все?— А что вы сами о нем знаете?— Черт побери, лишь то, что рассказал мне менеджер его предвыборной кампании. Искусная смесь правды и предвыборной пропаганды. Вы знаете, где Сиверинг сейчас?— Когда я сказал "все", я имел в виду его первое пребывание в Германии двенадцать лет назад в качестве сотрудника Управления стратегических служб. Если Фред Сиверинг опять приехал в Германию, то он забыл известить об этом наши пограничные службы.— Он здесь, в Германии, — сказал я.— Вот видите? Я был прав в отношении вас, мистер Драм. Мы не передадим вас муниципальной полиции, но при условии, что вы продолжите ваши поиски пропавшего мистера Сиверинга.— Вы что, шутите? — спросил я. — Для этого я здесь и нахожусь.— Вот и прекрасно. Вы удивлены? Вы ожидали маленькой комнаты, яркого света в лицо, потока вопросов и, возможно, более убедительных методов допроса?— Это со мной случалось.— Мы пытаемся оставаться реалистами, мистер Драм, учитывая при этом, что реализм и правда так же, как законность и правда, не всегда означают одно и то же. История, которую мы опубликуем завтра в газетах, тоже будет соответствовать реальности, но лишь до определенной степени. Вы — друг Вильгельма Руста и были вместе с ним, когда на него напали. Вы дали отпор нападавшим и помогли ему спастись. Вы находитесь в Германии для того, чтобы отыскать пропавшего американца, имя которого упомянуто не будет, и остановились в отеле "Шаумбургер Хоф" в Бад-Годесберге. У вас на завтра нет ничего особенного, мистер Драм?— Не думаете ли вы, что завтра они заявятся в "Шаумбургер Хоф"?— Да, я так думаю.— Ну а вы-то что с этого будете иметь?— Мистер Драм, вам это поможет в поисках вашего американца. И, хотя в газете его имя названо не будет, — вы же этого не хотели бы, правда? — те, кто надо, поймут, о ком идет речь.— Руст знал Фреда Сиверинга двенадцать лет назад, верно?— Трезвая мысль. Может быть, у вас есть еще идеи?— Конечно, — сказал я. — У Вильгельма Руста есть то, что вам нужно. "Красным" это тоже нужно. Меня поражает то, как вы, держа Руста в руках в течение десяти лет, не смогли получить это от него.— Скажем, нам нужна информация, которой располагает Руст. Скажем, мы готовы посоперничать из-за нее с "красными", — если, конечно, мы уверены в успехе. Когда Руст сидел в тюрьме, о подобном соперничестве не могло идти и речи.— В таком случае, Руст — это своего рода наживка?— Можно сказать и так.— Я тоже? — усмехнулся я.Толстые черные брови поползли вверх.— Вы всегда можете отказаться.— И меня сдадут городской полиции? Спасибо, не надо.— Вы сможете опознать высокого блондина с буксира?Я прикинул.— Не знаю. Между нами был только свет от фонарика, в котором его лицо могло измениться до неузнаваемости. А это необходимо?— Мы весьма интересуемся человеком по имени Зигмунд Штрейхер. Нам известно, что он работает в одном из ночных клубов Западного Берлина, а также то, что сейчас он находится в Бонне. Его внешность может совпасть с вашим описанием человека в лодке, особенно учитывая то, что вместе с ним, по вашим словам, была женщина.— Да, женщина была.Он опустил веки.— Близнецы Штрейхеры, брат и сестра, — протянул он мечтательно, открыл глаза и, пожевывая кончик потухшей сигары, отчетливо проговорил:— Есть три типа бывших нацистов, мистер Драм. Первый, очень редкий и вызывающий обычно лишь раздражение тип — это идейный национал-социалист с политическими убеждениями, разъедающими его внутренности, словно раковая опухоль. Его отличают эмоциональный румянец и истеричность избалованного десятилетнего ребенка, родители которого отказали ему в покупке новой игрушки взамен сломанной. С точки зрения службы безопасности этот тип не представляет никаких проблем. Второй и, к счастью, наиболее распространенный тип — или понял порочность своих убеждений, или просто перегорел, или же осознал, что потерпевшие поражение политические движения, как и умерших возлюбленных, гальванизировать невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63