Между прочим, я выразил официальный протест от твоего имени — заявил, что подобное умственное истязание мешает твоей неврологической реабилитации.
Я смутно помнил о том, что пару раз мне снились руины в горах.
— Ну, значит, теперь они убедились в том, что я не врал.
Это радует.
— Жиро, я-то знаю, что ты бы врать не стал, как знает любой, кто с тобой знаком, но дело слишком важное для того, чтобы Гуманитарный Совет поверил на слово. К счастью, столь же правдивыми оказались рассказы Сюзанны и Роберта, а не то эти въедливые ученые мужи еще долго трепали бы тебе нервы, выясняя, а вдруг кто-нибудь из вас троих все-таки привирает. Для них было главным узнать о том, что руины — не самоделка. Нет-нет, я нисколько не преувеличиваю. Это оказалось намного важнее, чем отношения Каледонии с Гуманитарным Советом.
Теперь ученые удостоверились в том, что все вы не лжете, и завтра ты отправишься на прогулку по руинам — прости, но это приказ. Если понадобится, меня поддержит Шэн. Побываешь там, посмотришь — освежишь воспоминания. Ученые настаивают на том, чтобы ты немедленно отправился туда, боятся, как бы ты не наслушался всякой досужей болтовни — а болтают по этому поводу, уж ты мне поверь, предостаточно. Так что я очень надеюсь, что у вас сегодня нет никаких планов на вечер…
Маргарет хитро усмехнулась и притворно хрипловатым голосом проговорила:
— Ты видишь, какой у нас огромный номер? Нам бы успеть тут везде полежать.
Аймерик скорчил гримасу. Он почему-то воспринял это высказывание Маргарет всерьез. Немного выждав, но так и не дождавшись, что он поймет, что это была шутка, я осведомился:
— Ну хорошо. У какого спрингера я обязан завтра появиться и в какое время?
Аймерик сказал мне, где и когда я должен быть. Я немного удивился тому, что стартовать надо было так поздно — под вечер, но потом уразумел, что мне предстояло преодолеть два часовых пояса к западу. Даже по прошествии времени из-за того, что Пессимали были так хорошо видны из Содомской котловины, я думал о них как о «близких», а ведь на самом деле видны оттуда были только самые высокие пики.
Потом говорить было почти не о чем, но мы с Аймериком были аквитанцами, поэтому еще с час говорили ни о чем.
После того как он ушел, мы с Маргарет усладили друг друга ласковым массажем и любовью, еще перекусили и наконец сладко уснули, как влюбленные, у которых нет никаких забот.
Это было чудесно. В ту ночь мне приснились Торвальд и Рембо, и проснулся я грустным, но сон сам по себе был приятным. Открыв глаза, я сказал:
— Я люблю тебя, — и сам не понял, кому я это сказал, но от звука моего голоса проснулась Маргарет, и я еще раз повторил эти слова, чтобы она не сомневалась в том, что они были предназначены ей.
* * *
Нашим гидом был пожилой мужчина по имени Аль-Кениль, из колонии под названием Новоисламская Палестина, с планеты Стреземан. Человеком он оказался приятным, типичным ученым, из тех, что не большие любители отвечать на вопросы. Однако, как ни странно, задав ему несколько вопросов, я понял, что он отвечает на них с превеликой охотой.
Скорее всего ему просто до смерти хотелось поговорить о руинах хоть с кем-нибудь, кто еще не знал их так хорошо, как он сам. Но, видимо, ему были даны распоряжения не давать мне такой информации, какая могла бы мне потом послужить подсказкой при ответах на его вопросы.
А сам он задавал мне вопросы, стоило нам пройти очередные три метра. Все следы, которые вблизи от древнего поселения оставили мы со Сьюзен и Торвальдом, были старательно помечены. Сначала Аль-Кениль провел меня вдоль них, но ничего нового я не увидел. Находясь здесь в тот день, когда мы обнаружили развалины, я всеми силами старался уговорить Сьюзен вернуться в машину, чтобы ехать дальше. Сейчас было светлее, чем в тот день, и я намного лучше рассмотрел фонтан, и он показался мне еще более похожим на фонтан — вот, собственно, и все. Я понятия не имел о том, что каменная кладка фонтана и домов скреплена с помощью лазера. Но в свете того, что отверстие в скалах также было вырезано с помощью лазера, эта новость меня не очень удивила.
Удивило меня другое. Высота дверей не превышала полутора метров, ненамного больше была и высота потолков в комнатах, куда вели двери. Во всех дверных проемах имелись дырки одного размера и одной формы, словно некогда в них монтировались идентичные, стандартные двери. Аль-Кениль сообщил, что археологи обнаружили следы меди и цинка во всех этих углублениях. По всей вероятности, двери висели на бронзовых петлях.
В одной из более просторных комнат стены были украшены резьбой, покрытой слоем копоти.
— Вероятно, здесь сжигали жертвоприношения в более позднее время, но кто знает? А может быть, пользовались масляными светильниками. Но мы обследовали стены рентгеновскими лучами, и хвала Аллаху за то, что они покрыты копотью.
Он вытащил из кармана пачку снимков и продемонстрировал резьбу, обнаруженную с помощью рентгеновского исследования стен.
— Вот это — видите? — похоже на периодическую таблицу химических элементов, вот только составлена она в обратном порядке. А это скорее всего цифровая система. Знак, похожий на тройную стрелку, по-видимому, является эквивалентом знака «Е» в нашей системе счисления — им обозначают погрешность. Большую часть других рисунков мы пока не понимаем, но они явно содержат какие-то ключи.
— Вы сказали, что копоть, покрывавшая резьбу…
— Я сказал: хвала Аллаху, что она образовалась. Микроскопические исследования показали, что она формировалась год за годом, слой за слоем, и никто не пытался ее стирать. На протяжении по меньшей мере двух нансенских тысячелетий жители этого города жгли в этом помещении какой-то животный жир, хотя за последние три столетия слои копоти стали тоньше, и это позволяет предположить, что что-то пошло не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118