И если бы сейчас рядом оказалась кабина спрингера, шагнув внутрь которой я вышел бы в свою комнату, это бы ничего не изменило. Я все равно не смог бы вернуться к тому себе, каким я был, — к тому единственному, о чем я знал, каким ему быть. Мои мысли вертелись вокруг последних двух дней, пытаясь отыскать мгновение, когда я шагнул навстречу этой новой жизни.
— Эй, Жиро! — окликнул меня Аймерик. Я обернулся и увидел, что он стоит около двери обогревательного люка, ведущей в дом Брюса. — Мы и не заметили, что ты не вошел вместе с нами. Через пару часов ты тут в сосульку превратишься. Почему ты не входишь?
Я помотал головой, чтобы прогнать мучившие меня мысли.
— Просто задумался.
Аймерик вышел, закрыл наружную дверь и подошел ко мне так медленно и осторожно, будто думал, что я в любое мгновение могу взорваться.
— Этого я и боялся, — сказал он. — Наверное, тебе стало страшно из-за того, что ты не можешь вернуться домой?
— Можно и так сказать, — ответил я. Он стоял прямо передо мной и я, поняв, почему он ко мне вышел, спросил:
— А у тебя было такое чувство?
— Очень часто. Особенно в первые недели, да и потом тоже. — Он вздохнул. — Жаль, что у нас не было времени, чтобы отговорить тебя. Ну хотя бы ты здесь не останешься навсегда. Через год-два вернешься домой.
— Вернусь обратно, — уточнил я автоматически, взял с земли футляр с лютней и пошел следом за Аймериком в дом его старого товарища. По пути Аймерик обернулся и посмотрел на меня — похоже, пытался придумать, что бы такое сказать, но в итоге так ничего и не сказал.
Дверь обогревательного люка закрылась за нами, открылась внутренняя дверь, и мы вошли в дом. На самом деле до того мгновения, когда я уже готов был провалиться в сон, я не понимал, какие чувства испытываю я сам.

Часть вторая
МИССИЯ НА ХОЛОДНОЙ ПЛАНЕТЕ
Глава 1
Светило солнце, и от этого в кухне все казалось ярким и веселым. Мы с Биерис сидели за столом напротив друг друга и время от времени делали большие глаза, слушая разговор двух людей о событиях, которые происходили еще до нашего рождения. Время от времени то она, то я пожимали плечами.
Следовало признаться, что физически я себя чувствовал совсем неплохо. Впервые за два стандартных дня меня не мучило похмелье, я выспался, и меня не гнали из одного места в другое. Тем не менее я начал все отчетливее понимать, что мне предстоит провести на этой несимпатичной обледенелой скале, заселенной несимпатичными жителями двух колоний, не меньше двух стандартных лет.
Между тем Аймерик с Брюсом говорили и говорили о том, кто умер, кто на ком женился, кто кем работал, а мы с Биерис ждали. Еда по крайней мере была приличная, если рассчитывать на любителей англосаксонской кухни. (Если вы никогда не пробовали блюд этой кухни, то я вам скажу, что в основном они представляют собой жареное мясо, вареные корнеплоды и густые, жирные и жутко соленые соусы. Мне в общем такая еда не нравилась, но Брюс не слишком перебарщивал с жирами и солью и специй добавлял не слишком много. Кофе был крепкий и в меру горчил.) А поскольку рядом со мной не было companho, который напоминал бы мне о Гарсенде, я имел возможность просто-напросто не думать об этой маленькой неверной шлюхе и наслаждаться жизнью. Единственная проблема заключалась в том, можно ли было вообще наслаждаться жизнью в Каледонии.
Наконец я улучил момент, когда в разговоре Брюса с Аймериком возникла маленькая пауза, и спросил:
— Гм… Брюс, я не сомневаюсь, что техника у вас тут такая же, как у нас. И чем же тогда занимаются фермеры?
Брюс вздохнул.
— Ты очень удивишься, узнав, сколько у нас тут редкостных профессий. Мой двоюродный брат — кузнец, его жена — компьютерный программист, а их сын — поставщик молока. Я занимаюсь тем же самым, чем занимаются все в Каледонии, кроме учителей и тех, чья работа требует личного присутствия и участия. Незадолго до того как я прихожу на свое рабочее место, робот отключается, после чего я работаю в течение четырех часов. Видимо, Аймерик не сказал вам о том, что здесь этим обязаны заниматься все, включая и приезжих.
— Но я думала, что мы будем работать при Аймерике, — удивилась Биерис.
— Гуманитарный Совет считает это работой, — объяснил Аймерик, — но каледонское правительство печатает местные деньги, и тратить здесь можно только их. Заработать же местные деньги можно только тем, что ты будешь по четыре часа каждый день заменять робота.
— Вот-вот, — кивнул Брюс. — Черт подери, они даже посла пытались заставить работать. Теперь у власти те самые твердолобые, с которыми мы когда-то боролись, Аймерик, и они ни на йоту не прогнулись. Практически Гуманитарный Совет как бы одолжил вас каледонскому правительству, а поскольку за работу в правительстве никто ни гроша не получает, вам придется отрабатывать свою Рыночную Молитву, как всем остальным.
— Рыночную Молитву? — ошарашенно переспросила Биерис.
— Так здесь называют работу по замещению роботов. — Аймерик вздохнул и подлил себе кофе. — Я тебя еще кое о ком не спросил, — сказал он, посмотрев на Брюса.
— Верно. Он теперь — председатель Совета Рационализаторов.
Кто такой «он», Брюс не сказал. Я посмотрел на Биерис.
Та пожала плечами.
В конце концов Аймерик спросил:
— Брюс, что случилось?
Брюс облокотился о стойку и поскреб ногтем мозоль на пальце.
— Я боялся, что ты спросишь меня об этом. Ну, скажем так: интерес пропал.
— Но ты в это не веришь.
— Ноп, не верю. Но, уж конечно, я не могу винить никого из вас за то, что вы махнули на Уилсон. — Брюс посмотрел на Аймерика, поджав губы. — Господи, я ведь сам так отчаянно пытался туда попасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118