Они видели, что заря новой власти принесла с собой беспрецедентный экономический кризис, и довольно быстро обнаруживали, что уже давным-давно втайне являются либералами. Торвальд даже получил теплое письмо от родителей, а у Маргарет состоялся долгий приятный разговор с матерью, которая плюнула на все запреты и сама позвонила ей по интеркому.
Короче говоря, в обычное время большинство каледонцев сочли бы наше прошение об аренде всего необходимого для проведения туристического похода, равно как и видеозапись оного для последующего создания телепрограмм, напрочь иррациональным и не проявили бы к этому мероприятию никакого интереса. Но тот факт, что Сальтини отвечал отказом на просьбу о проведении потенциально прибыльного мероприятия, от которого никому явно не предвиделось никакого вреда, придал всему делу грандиозный шум. Было бы небезопасно осуществлять нападки на доктрину и говорить о том, что очень скоро можно будет бесплатно обзаводиться вещами крайней необходимости, пока тянулась экономическая депрессия, связанная со спрингер-контактом. Столь же небезопасно было критиковать политику Сальтини и говорить о том, что если не будет хватать рабочих мест для людей, то вскоре возникнет и безработица среди роботов, что еще сильнее скажется на эффективности производства. И уж конечно, не стоило будировать мысль о том, что использовать труд людей вместо труда роботов само по себе — величайшая глупость. За такие речи, особенно произнесенные, прилюдно, можно было легко угодить за решетку. Хотя «псипы» довольно быстро освободили первую волну политических заключенных только из-за того, что они переполнили тюрьмы, им ничего не стоило быстро вырастить новые тюремные здания и арестовать какое угодно количество новых смутьянов.
Но зато можно было преспокойно утверждать, что минимализм — признанное философское течение, и что от данной акции минималистов никому никакого вреда не будет, и что в конце концов все дело сведется к самоокупаемости, и потому со стороны властей глупо отказывать в прошении. Все это представляло собой противодействие режиму на самых что ни на есть легальных основаниях, рациональность которых можно было отстаивать с пеной у рта.
В общем, Сальтини и все прочие «псипы» продолжали возражать, а нам симпатизировало все больше и больше людей — большей частью именно потому, что власти нам отказывали. В конце концов, миллионная аудитория телеабонентов просто-таки перестала сомневаться в том, что эти программы им нужны как воздух. Тут киберкомпьютерные мозги, близкие к тому, чтобы начать плавиться, решили, что, видимо, речь идет о каких-то их уму непостижимых человеческих радостях, и выдали положительный ответ, после чего Сальтини пришлось сдаться, поскольку иного выбора у него не осталось.
В этот вечер Торвальд организовал победную вечеринку.
Пели меньше — больше выпивали.
— Прежде всего, — сказал Торвальд, — мы создали прецедент и доказали, что сальтинистов можно заставить сделать то, чего они делать не хотят, а сейчас любое положение, при котором они не могут все взять под свой контроль, можно считать достижением. Кроме того, создан прецедент и в общении с главным консультативным комитетом, результаты которого можно будет использовать в будущем. Мы ухитрились обернуть традиции и закон себе на пользу. И наконец, мы доказали, что есть возможность открыто выступать против режима власти и при этом не попасть в тюрьму. И теперь, честно говоря, мне все равно, отправимся мы в поход или нет. Я просто рад тому, что нам удалось столь многого добиться.
Я очень удивился, когда затем Под сказал:
— А я и с самого начала не больно-то хотел этого похода.
По-моему, это было несколько лихорадочное решение. Но теперь мне по-настоящему хочется, чтобы поход состоялся. Мне кажется, что это важно не столько для нас, сколько для тех, кто болел за нас. Думаю, мы случайно сделали нечто такое, о чем мечтают все, только они не знали, что мечтают об этом.
— О чем же они мечтают? — спросил я.
— А ты знаешь о том, что большинство утилитопианцев никогда в жизни не бывали за пределами города, к примеру? — Пол облокотился о барную стойку. — А ведь Утилитопия — место довольно-таки однообразное. Ну, холмы, ну, низины, побережье, предгорья — вот, собственно, и все.
Здесь нет пригородов и даже районов, как в городах Новой Аквитании и Земли Святого Михаила. Так что местные жители либо прожили в Утилитопии безвылазно всю жизнь, либо, может быть, разок-другой выбирались в небольшие поселки на побережье, которые выглядят как обломки Утилитопии. Ну, может быть, некоторые ездили по котловинам — Содомской, Гоморрской, Вавилонской и Ниневийской. И все. Больше никаких перемен места. Так что моя поездка к Бюрсу несколько дней назад стала для меня первой за много лет, когда я выбрался из города, а уж в Содомскую котловину я попал впервые. Я с трудом верил в то, что все, что я вижу перед собой, — реально! — Он начал взволнованно размахивать руками. — Ну ладно, я знаю, многие считают, что я всегда разговариваю как расчетливый бизнесмен, но ты-то должен понимать, что это означает!
Людям свойственна охота к перемене мест, и мы можем предоставить им возможность осуществить это желание!»
— Мы можем жутко разбогатеть, — заключил Торвальд. — Просто-таки стать богаче самого Господа.
Это не прозвучало как богохульство. Торвальд, видимо, хотел, чтобы фраза прозвучала небрежно, но у него это не очень-то получилось.
Пол поежился, но усмехнулся.
— Ага, — кивнул он. — Конечно, киберам ужасно трудно поверить, что любое удовольствие, не связанное с набитым животом, хорошим оргазмом или регулярным посещением церкви, не должно вызывать подозрений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118