Старик есть старик, богат он или беден - надо уважать. Спантамано, кряхтя,
привстал и приложил руку к сердцу. Фрада и Ману с достоинством
поклонились, сели на ковер. Варахран кивнул отцу:
- Рассказывай!
- Чего тут долго рассказывать? - воскликнул Фрада сердито. - Какие
они освободители, эти юнаны? А, господин састар? От последнего имущества
нас освобождают...
- Пока ты писал бузурганам письма, Гефестион, глава юнанов,
оставшихся в Мараканде, разослал воинов по округам и стал грабить народ, -
пояснил Варахран потомку Сиавахша.
- Да? - удивленно спросил Спантамано.
- Да! - злобно повторил Фрада. - Открыли на дорогах посты, обирают
проезжих. "Пошлина! - говорят. - Пошлина!" И хохочут, чтоб им пропасть.
Переплывешь через реку - давай лодочный сбор. По мосту проедешь - плати.
Идешь на рынок - давай за вход. Купил вещь - плати рыночный сбор. Продал -
опять раскошеливайся. Переписали дома, добро и доходы - гони десятую
часть. Да еще подушную подать с каждого человека требуют. Я и не думал,
что грабить можно так тонко и хитро.
- Вот. - Ману достал из-за пазухи глиняную пластинку. - Очистили
амбар, зернышка теперь не найдешь, а взамен черепок оставили. Написали на
нем что-то... Я откуда знаю, что? На кой бес мне этот черепок? В пищу не
годится. Думал: монеты у юнанов такие, показал на базаре - никто не берет,
смеются. А, чтоб тебе на зубы духу Айшме попасть!
Он с сердцем кинул черепок в бассейн.
- Народ встревожен, господин састар, - сказал Варахран сурово. - Он
готов постоять за себя. Но ему нужен вождь. Брось клич - и завтра к тебе
явятся тысячи храбрых людей.
- Храбрых людей, вооруженных палками! - передразнил его Спантамано. -
И эти храбрые люди сразу разбегутся, увидев длинную пику юнана.
- Не думай плохо о простом человеке, - угрюмо сказал Баро. - Простой
человек не хуже бузургана. А может, и лучше. Ты не обижайся за эти слова,
но... ты сам видишь - бузурганы продали тебя, а народ не продаст.
- Народ! - воскликнул Спантамано раздраженно. - Так он и послушается
нас. Ремесленники подчиняются старейшинам касты, селяне - родовым
бузурганам, а бузурганы...
- Бузурганы! - рассердился Баро. - Сегодня бузурган, завтра никто,
если пойдет наперекор воле народа. Пусть прячутся с дружинами в пещерах,
без них обойдемся.
- А если хочешь, чтоб у всех были не палки, а мечи и секиры, не
раздавай алмазы направо и налево: лучше купи у саков бронзу, ремесленники
сделают столько мечей, сколько потребуется.
И Варахран протянул Спантамано камни, вынутые из бассейна.
- Хм... - Спантамано удивленно глядел на чеканщика и пахаря. - Вы не
так уж глупы, как мне казалось. И вы думаете, у нас кое-что получится?
- Конечно, получится! - воскликнул Варахран.
- Еще как! - добавил Баро.
Спантамано порывисто поднялся. Ты воображал, что никому не нужен?
Оказывается, нужен! Ты твердил себе, что одинок? Оказывается, рядом -
тысячи людей, которые не оставят в трудный час! Будто пелена спала с глаз
молодого согдийца. Он искал опору и не находил ее - вот она, опора! Вот
сила, которая по мановению его руки свернет, опрокинет и растопчет горы!
- Так чего же вы сидите? - рявкнул Спантамано. - К дайвам састаров и
бузурганов! Народ поднимайте!

И народ поднялся. Тысячи селений ожили по кличу Спантамано. От
Змеиных Ворот до Бахара и от Бахара до Нахшеба - по всей Согдиане, день и
ночь, словно перекликаясь, тревожно и ритмично гремели барабаны. На бурных
общинных советах разгорался спор между родовой знатью и простым народом.
Несмотря на угрозы бузурганов, народ снаряжал по одному воину от каждых
пятидесяти семейств и выделял для Спантамано овец, зерно и масло. По
дорогам Согдианы шли толпа за толпой бахарцы и нахшебцы, жители
Пенджикента и Маймурга. Привел из Наутаки сто пахарей Ману, отец Баро. Он
вооружил своих людей пиками, сделанными Фрадой, отцом Варахрана, и
присоединился к отряду пенджикентцев. Пестрая толпа плотно обложила
Мараканду и приступила к осаде трехбашенного замка, где укрылись юнаны.
У Спантамано не было ни баллист, ни онагров. Согдийцы и дахи лезли,
помогая себе ножами, по откосам, кидая на стены веревки с крюками,
приставляли к башням шаткие лестницы, взбирались наверх и падали под
ударами неприятелей. Спантамано послал к сакам за бронзой. Но когда она
прибудет? Воины привязывали к оперенным меднодоспешным македонцам вреда,
если не считать ничтожных царапин на руках. Да и не всякий согдиец умел
обращаться с луком или мечом. Селяне привыкли к мотыгам, а не к оружию, их
не обучали боевым приемам, как обучают людей из военной касты. Но дубинами
они владели неплохо, и если уж какой-нибудь зазевавшийся юнан
подворачивался под руку, его не спасали ни панцирь, ни шлем - селяне
обмолачивали врага, как ячменный сноп.
Македонцев было здесь не так у много; они не успевали отражать
согдийцев, упрямо наступавших со всех сторон. Одна из трех башен досталась
туземцам. Тогда македонцы сделали вылазку, прошли мимо дворца Оробы и
напали на осаждающих сбоку. Острыми наконечниками сарисс они ловко
пронзали людей, защищенных только износившимися хитонами, и, умертвив
около тридцати человек, без потерь возвратились в замок. Если бы Ороба
отрезал македонцам путь, им пришел бы конец. Однако он этого не сделал.
Тысяча его людей, вооруженных, как говорится, до зубов, спокойно наблюдала
со стен за побоищем.
На четвертый день осады пастухи донесли Спантамано, что со стороны
Змеиных Ворот к Мараканде движется отряд Юнанов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90