Так вот почему Длинный Цуидер столь легко взобрался в окно!
— Откуда тебе известно о них? — шепотом переспросил подмастерье. — Ты уже бывал здесь?
— Нищие учатся быстро. Я обнаружил крепления, когда ощупывал стену. Они могли служить лишь для подъема, к тому же в промежуток между домами просачивается свет.
— Ты полагаешь, кто-то быстро и незаметно входит и выходит отсюда?
Петрониус не мог усидеть на месте и встал.
— Ты хотел мне что-то сообщить, Цуидер? Ведь твои слова требуют продолжения. Первое пугает, но с этим можно жить.
— Ну что же, хорошо. Держись, Петрониус. Я кое-что узнал о Яне де Гроте. До тебя он жил в этой комнате.
— Да. Но он исчез!
— Правильно, — подтвердил Длинный Цуидер — Никто его больше не видел. Самое интересное состоит в том, что он должен был выполнить для Босха поручение. Догадываешься какое?
Петрониус замер.
Ему казалось, он знает ответ на вопрос.
— Ян де Грот должен был написать портрет, — произнес нищий, — и отгадай с трех раз, кого он должен был рисовать?
В ночную мглу подмастерье прошептал имя, в котором было что-то жуткое, пугающее.
— Якоба ван Алмагина!
— Точно! И еще кое-что, Петрониус. Портрет, как и подмастерье, исчез бесследно. Я знаю только то, что Ян де Грот любил играть в кости и рассказывал кое-что за игрой. У него были такие же трудности, как и у тебя. Ян с трудом продвигался вперед. Что-то мешало ему рисовать, какие-то художественные проблемы. Но Ян говорил об этом, только когда был пьян. А последнее время он пил много.
— Зачем ты рассказываешь мне это? — прошептал Петрониус в разделявшую их темноту.
— Босх совершил перед собором ошибку! Все, кто рядом с ним, пострадают. И ты, Петрониус. Инквизитор не пойдет прямым путем раздора с Иеронимом Босхом. За мастером стоит город. Уходи, пока можешь. Пример Яна де Грота должен стать тебе уроком.
Петрониус до боли прикусил губы и почувствовал на языке солоноватый вкус крови.
— Ты веришь, что смерть Яна де Грота на совести патера Берле?
— Кто знает?.. Можно лишь предполагать. Не все, кто попадает в подвалы инквизиции, сгорают на костре. Многие погибают без благословения и без зрителей. Некоторые уходят в мир иной, даже не удостоившись погребения. Доммель милостиво несет свои воды в море и подхватывает всех, кого ему доверяют. Он не делает различия между детьми Христа и еретиками.
Ночь зазвучала в ушах Петрониуса шумом рыночного дня. Отовсюду слышались шорохи и скрип, голоса, тьма давила. Петрониус закрыл уши руками.
— Я не могу покинуть город, Цуидер! Не могу!
— Почему?
Нищий произнес одно слово, но оно заполнило все пространство и звенело в ушах. Петрониус почти готов был сознаться во всем. Однако когда подмастерье решился сказать правду, мир умолк, будто ждал и прислушивался только к нему.
— Зита!
Петрониус почувствовал, что Длинный Цуидер покачал головой.
— Ты глупец, Петрониус Орис! Зита уже несколько дней не появляется в трактире. Как думаешь, почему я пришел к тебе?
«Зита! — молнией пронеслось в голове Петрониуса. — Зита пропала!»
— Теперь я уж точно не могу покинуть город. И если она в руках патера Иоганнеса, он поплатится за это!
VIII
Энрик закрыл за собой дверь, не забыв предостеречь Петрониуса:
— Не стоит наносить краски очень толстым слоем. Достаточно, если контуры будут хорошо различимы. Это задний план за горой искушения. Но сделай все быстро. Декорация нужна сегодня вечером.
Хлопнула входная дверь, и в доме стало тихо. Петрониус был один. Он рассмеялся. Энрик, старый лис, навязал ему эту работу, чтобы уклониться от проверки. Они поспорили, и Петрониус проиграл. Собственно говоря, он должен был отправиться в собор, а его товарищ — на стремянку перед картиной. Но что делать Петрониусу одному на улице, если там нет Зиты?
Перед художником висело большое полотно. Огромной кистью он наносил на коричневую поверхность холста очертания скал. Медленно вырисовывалась скала, похожая на башню. Чтобы обмакнуть кисть в краску и посмотреть на работу со стороны, Петрониус спускался со стремянки и отходил в дальний угол. Он делал это много раз, оценивая работу то взглядом мастера, то взором недовольного дилетанта, то с гордостью посредственного ремесленника, который завершил свою работу.
Петрониус положил кисть на край мольберта, прислонился к стене и скорчил рожу, глядя на картину. Он собрался было громко похвалить себя, когда почувствовал вибрацию, идущую по всему дому. Художник замер. Однажды в своем родном Аугсбурге он видел, как рухнул фахверковый дом, и дрожь здания напомнила ему об этом. Петрониус прижал руки к стене, чтобы определить причину вибраций. Пронеслась мысль, что он в доме не один. Однажды он уже слышал за стеной разговор двух мужчин. Там должно быть какое-то помещение и лестница. А подрагивание может означать, что кто-то торопливо поднимается вверх.
Из мастерской подмастерье видел садик. С тех пор как Петрониус поселился в доме мастера Босха, он больше не был там. Другие подмастерья выращивали в саду травы, но, как было видно из окна комнаты, сад имел заброшенный вид. Юноша догадывался, что тропинка между домами ведет в сад. Сюда могли заходить и жильцы соседнего дома. Вход в него зарос высокой травой. Там стояли стол и два стула из потемневшего от непогоды дерева.
Петрониус осторожно открыл окно и выглянул, чтобы прикинуть расстояние до земли, затем выпрыгнул. Пахло тимьяном, шалфеем и мелиссой, выращиваемыми подмастерьями. Ход действительно вел в сад. Юноша легко отворил калитку, сколоченную из грубых досок и покрытую серой краской, и нырнул в темный проход между домами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99