Перед глазами еще стояла ведьма с ястребиной головой, в то время как в окно он увидел сарай, из которого валили сизые клубы дыма. Петрониус не мог отличить сон от яви: то ли образ женщины-птицы вышел из его затуманенного мозга и теперь отплясывал в действительности, то ли его на самом деле проглатывали и он переживал конец света. Некоторое время подмастерье не мог решить, стоит ли он в церкви перед картиной или находится в сарае, пока новый крик окончательно не вернул его в сегодняшний день, разрушив сон.
Петрониус лежал на соломенной подстилке с закрученными в тряпье руками. Едкий дым проникал в соломенную хижину и щекотал в носу.
Разве ему приснился разговор с мастером Иеронимом и Якобом ван Алмагином? Разве он не лежал на кровати с балдахином?.. А теперь его колют соломинки в какой-то хижине. Густой дым заставил художника лечь на пол и искать выход. Потом он вспомнил, что они с Зитой пришли сюда и выкопали из-под соломы сумку с рукописью. Они хотели поделить страницы. Ему стало плохо от жары, спертого воздуха сарая и от напряжения. Зита массировала его затылок, втирая туда какую-то мазь. А дальше Петрониус помнил только лишь ужасные кошмары. Может, это был кошмарный сон, и сейчас он снова проснется?
Однако едкий дым, наполнявший помещение, был слишком удушливым, чтобы оказаться призрачным.
— Петрониус! — резко прозвучал женский голос. — Петрониус, ответь же!
Зита! Она ищет его.
Петрониус вместо ответа закашлялся. Он не сможет долго так выдержать. Художник начинал медленно осознавать, что дьяволица, которую он видел перед своим внутренним взором, не существует в этом мире: она есть порождение его разума, возникшее под влиянием картины.
— Скажи что-нибудь, я не знаю, где ты!
Петрониуса вновь сотряс приступ кашля, и тут художника схватила чья-то рука и потащила за собой. Ноги не слушались его, он ползком пробирался под низким потолком, пока не добрался до пролома, ведущего вниз. Зита в платье голубого цвета спускалась первой, ставя ноги Петрониуса на перекладины лестницы. Через десять ступеней он оказался на земле. Здесь, внизу, дым был слабее и не такой едкий.
— Где я, Зита? Что произошло?
— Вопросы потом. Мы все еще в имении твоего хозяина. В сарае. Ты потерял сознание. Здесь стояли лошади, но сейчас их нет. Я отдала рукопись Майнхарду, и он ускакал вперед.
Поблизости что-то зашуршало, Зита обернулась и вскочила. Перед ними стоял Якоб ван Алмагин и протягивал руку, будто просил подаяние.
— Рукопись, Петрониус Орис! Отдайте ее мне, и тогда вы можете исчезнуть из этого города, из этой страны.
Петрониус непонимающе смотрел на ученого. Рукопись? Откуда ей взяться у него? Рукопись!
Перед сараем раздались отчетливые звуки шагов и плеск воды. Люди по-прежнему выкрикивали непонятные слова, из которых Петрониус слышал только одно: «пожар».
Где-то позади Алмагина пламя проедало сухие балки в стенах сарая. Дым становился все гуще, так что ученый временами исчезал в нем.
— У меня больше нет рукописи!
Возникла пауза, заглушаемая треском огня.
— Послушайте, Петрониус, вы отдадите мне листы, которые написали по поручению патера Иоганнеса, или умрете здесь вместе с вашей монахиней. Выбирайте.
— Рукопись у меня, сестра!
Зита произнесла слово «сестра», будто ножом отрезала, и Петрониус удивился, что ей известна тайна Алмагина.
— Я знаю, что этим признанием подписала себе смертный приговор, но, меестер Якоб, вы ничего нам не сделаете.
Зита закашлялась.
Алмагин надвигался на них. Его правая рука была под плащом, и Петрониус предполагал, что там спрятан нож или другое оружие.
— Майнхард из Аахена направляется с рукописью в Ден-Бос, и если с нами что-то случится, он собственноручно передаст ее инквизитору. Я позаботилась о том, чтобы ваше имя встречалось там и чтобы было упомянуто о вашем переодевании в мужской наряд. Вам не найти Майнхарда. Если с нами все будет в порядке, то через четыре недели мы пошлем к Майнхарду посыльного, и он передаст вам рукопись. Но лишь тогда. А теперь дайте пройти!
Якоб ван Алмагин подошел к ним на расстояние нескольких шагов. Лицо его подергивалось в свете пламени, вырывавшегося из сарая. Петрониус видел трясущиеся губы.
— Вы выиграли, сестра. Но Якоб ван Алмагин еще нужен. Время моей отставки пока не пришло. Если выдадите мою тайну, отправитесь со мной в ад. Я обещаю!
Ученый отвернулся и выскользнул через боковое отверстие в стене.
— Магистр Якоб! А картина? Что будет с ней?
Алмагин обернулся и что-то выкрикнул, но в этот миг от задней стены оторвалась балка, и в сарай посыпался огненный дождь.
Якоб ван Алмагин надвинул на голову капюшон и исчез. Зита и Петрониус выскользнули через переднюю дверь.
Огонь яростно набросился на сарай, пожирая сухие доски и балки. Тяга была такой сильной, что у стоявшего рядом крестьянина сорвало с головы шапку.
Зита притащила Петрониуса к воротам — охрана открыла их, чтобы можно было передавать ведра с водой из находившегося неподалеку пруда.
Целые и невредимые, сопровождаемые красноватым светом горящего сарая, они добрались до дороги. Под одним из деревьев на аллее опустились на землю. Петрониус без остановки кашлял, а Зита внимательно изучала окрестности. Среди яркой зелени кустарников голубое платье девушки сияло, будто она была нимфой.
— Теперь настало время осуществить твои мечты, Петрониус! — произнесла Зита, наблюдая за дорогой.
Петрониус прислонился к дереву.
— Что тебе известно о моих мечтах?
— Многое. Ты говорил во сне. Рассказывал мне целые истории. А одним из твоих желаний было отправиться в Вену, ко двору Габсбургов, или во Францию, к Людовику XII.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99