— Ага, эрт! — завопила тварь. — Только твоей рыжей кровцы мне и не хватало, морковная бородка! Скоро мой колпак станет как новенький.
На шее оскорбленного Диармида вздулись и задергались вены.
— Зачем вы вошли в мою крепость? — продолжал Красный Колпак, угрожающе размахивая древком.
Бессловесный эрт ощутил вдруг прилив вдохновения.
— Зачем она встала у нас на пути? — откликнулся он бесстрастным тоном, сжимая рукоять клинка.
— Эка невидаль — железо! — презрительно сплюнул гоблин. — Да я вас камнями забросаю!
— Ты и булку-то не добросишь, — не дрогнул Диармид.
— Чтоб тебе висеть вон на той вершине! — пожелала тварь.
— И спуститься по крепкой лестнице, — снова нашелся эрт.
— И чтоб той лестнице подломиться!
— И придавить тебя насмерть.
Последнее слово осталось за человеком. Гоблин заскрипел зубами, плюясь и топая от бессилия. Но вот словно болотный огонек осветил трясину его рассудка.
— Чтоб тебе оказаться в море!
— Да в доброй лодочке, — не моргнув, отозвался Диармид.
— И чтоб той лодке дать течь!
— Да с тобой и затонуть.
— Но я же тебя послал в море!
— Я отлично плаваю, — поправился эрт, начиная входить во вкус.
— Так пусть вода замерзнет!
— И крепкий кузнец расколет льдины.
— Пусть надсадится и помрет!
— А другой, посильней, его место займет.
Это был мастерский ход — не просто достойный ответ, а в рифму! У твари даже руки опустились. Багровое лицо гоблина стало пунцовым; он чуть не задохнулся от гнева. Глаза выпучились, как перезрелые сливы, и бешено завращались; враг обдумывал новую атаку. Неожиданно взгляд его упал на острое лезвие, торчащее из колоды.
— Топором расколю! — заревел он: жестокость исстари была последним прибежищем неостроумных.
— Но не меня, а камень, — улыбнулся эрт, стремительно прянув в сторону.
— Тогда будем драться руками!
— Прекрасно! И я одолею.
Гоблин разинул слюнявый рот и беспомощно запнулся. Он был раздавлен. Диармид не устоял перед соблазном и нанес еще оскорбление:
— Сболтнул бы коток, да язык короток!
Это уже было слишком. Противник разразился безумными воплями. Факел неожиданно погас. В последний миг Имриен успела разглядеть дайнаннца, который ворвался в комнату. Кажется, он что-то сказал, но девушке было не до того; она вслепую нащупала клетку с петушком и бросилась к другому выходу. Тут ее сердце упало: рука уперлась в холодные склизкие камни. Кто-то с размаху врезался в Имриен.
— Проклятие! — раздался голос Диармида. — Это ты, девчонка?
Эрт подтолкнул ее в сторону, и друзья вместе вывалились наружу сквозь плотный занавес листвы. Двадцать девятая застава осталась позади. Солнце начало спускаться. Ярдов через сорок путники последовали примеру светила, обнаружив сравнительно пологий склон. Но даже в долине они еще долго шли без остановок.
И только с наступлением ночи, укрывшись от пронизывающего ветра за грудой камней, друзья позволили себе расслабиться и предаться бурному веселью. Сидя у костра, Диармид с удовольствием вспоминал подробности выигранной схватки, ликуя вместе с благодарными слушателями. Впрочем, двое из них не интересовались рассказом. Эррантри презрительно косился на угрюмого петушка, выпускать которого на свободу вблизи от башни Имриен побоялась, и срыгивал полупереваренные останки полевок.
— Нет, ты бы видел его рожу, Длинный Лук! — торжествовал эрт. — А зубы скрежетали так, что за милю услышишь! И как это раньше никто не переспорил безмозглого гоблина? У него же ума, как у блошки! Наверное, бедняги просто немели со страха. Ну и потом, у меня большой опыт в подобных стычках — поупражнялся в свое время с… с дядей, — договорил он и помрачнел.
«Однажды я слышала, как Сианад бился на словах с одним негодяем, — вспомнила Имриен. — Большой Медведь положил его на обе лопатки».
— Еще бы. Эрты вообще славятся таким языком — не поспеешь босиком! Но дядя мог переспорить в своей земле даже барда.
— Человек, о котором вы говорите, потерян для вас? — серьезно спросил Торн.
Диармид кивнул: его сердце было слишком переполнено, чтобы говорить.
Прошло время, и дайнаннец сказал:
— Когда мы пришли на заставу, я заметил в небе девять Всадников Бури. Они скакали на запад. Что вынудило их ехать таким отрядом? Сейчас в мире все столь быстро меняется… Чем раньше достигнем Города, тем лучше для нас.
«И хуже для меня», — с тоской подумала Имриен. Тут ей вспомнились мстительные прислужники мага и головорезы-прибрежные. Что, если кто-нибудь из них преследует ее? Что, если их лазутчики уже в Каэрмелоре?
Ужин состоял из кедровых орешков, ягод земляничного дерева и грибов с коричневыми шляпками, пробившихся меж корней деревьев. Диармид жарил на зеленом вертеле двух голубок, досадуя на себя из-за третьей — пропавшей зря — стрелы.
— Петуха не мешало бы откормить, — размышлял он вслух, доедая сердце голубки. — Иначе зачем же ты его спасла?
«Ради его собственного блага», — отвечала Имриен, просовывая меж прутьев клетки пучки травы и несчастных червячков.
Пусть эрт даже не надеется, этой птицы ему не получить.
Внезапный порыв бриза пронес над головами сухие листья. Над вершинами хребта Альдерстоун сгущались грозовые тучи — темные и устрашающие, с блестящими, точно бриллианты, краями. Ветра сдували венцы этих небесных башен, превращая их в наковальни. Сердца туч кипели черной злобой. Вокруг Опаленного Кряжа так и клубились волны стального оттенка — казалось, он притягивает их к себе.
Тут кто-то завыл. Вой доносился то с одной, то с другой стороны, причем, как и в случае с бобри, сразу было ясно: ужасный, нечеловеческий звук мог зародиться только в глотке невообразимо огромной и лютой твари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147