Авлантия — хорошая земля, красивая, если верить слухам: на западе — алые леса, восток утопает в цветах. Погода там теплая, приятная, вот только, боюсь, другим народам она не по нраву, иначе почему же такая страна — и до сих пор необитаема? Феоркайндцы, эрты, ледяные — мало ли кто мог заселить ее, так ведь нет.
Сианад подбросил еще дровишек в очаг, взметнув целый столб ярких искр, и повернулся к девушке.
— Как давно ты помнишь себя? — спросил он, выгнув дугой колючую рыжую бровь.
Имриен поведала ему все, что могла, рисуя пальцами в пыли и пользуясь языком жестов. Сианад обучил ее новым знакам, которые она тут же с жадностью усвоила. Когда «рассказ» был окончен, эрт озадаченно покачал головой.
— Даже и не знаю, что с тобой поделать, Имриен. Тилгал у тебя — одно название, что амулет, не стоило и дерево переводить. Послушай, а что это за шрам на горле?
На горле? Насколько девушка помнила, били ее только по плечам и спине. Смотреть на свое отражение Имриен всегда избегала… Чуткие пальцы нащупали на шее плотный косой рубец. Девушка нахмурилась и пожала плечами.
— Тоже забыла? Наверное, от удара плетью. У моего кузена была такая же метка на руке — сам виноват: неосторожно щелкнул кнутом… — Сианад задумчиво строгал деревяшку. — Знаешь, я ведь вырос в деревне, в Финварне. Добрые были денечки. У нас даже имелся свой овинный. Задира еще тот, но помогал нам исправно.
Эрт вытянул ноги поближе к огню, разглядывая потрескавшийся очаг.
— Один раз они с моим папашей сильно повздорили на ярмарке. Возвращается па домой — а у него был любимый платочек, именной, вышитый мамой еще до их свадьбы, и вдобавок с магическим заклятием — глядь, а платка-то и нет. На кого же думать, как не на овинного. Пошел назад — и точно, сидит себе наш драчун и трет платочек о камень. Еще чуть-чуть, и протер бы дыру, а это верная смерть для хозяина. «Вернулся? — говорит. — Вот и славно. Давай биться». И бились же, скажу я тебе! Но па уложил его на обе лопатки. Зато потом, когда мы остались без дров, как полагаешь, кто притащил к нашему домику целую березу? А грязи было уже по колено! У папаши тогда страшно болела нога, и он почти не ходил.
Сианад отрешенно почесал подбородок.
— И молотильщик он был знатный, овинный-то. Не знаю, что бы мы без него делали по осени… Все равно крестьянская жизнь не по мне. Не могу сидеть на месте. Вот разыскивать силдроновую шахту — всегда пожалуйста. Даже если все это шутка и ничего там нет. Я ведь ни одной душе про карту не проболтался, один хотел. И племянника Лиама с собой не взял…
Он погрузился в молчание. Имриен пошуровала палкой в очаге; у девушки слипались глаза.
— Пора спать! — Сианад потянулся и пристроился на скамье, положив под щеку ранец. Имриен свернулась в комок под маленьким одеяльцем, укрывшись с головой, и моментально заснула.
Долго ли, коротко ли, но пробудиться ей пришлось. Что-то неимоверно тяжелое ползло по ногам девушки и шумно дышало. Мерцающий огонь очага высветил неподалеку ее товарища — огромный храпящий утес. Имриен с силой отшвырнула от себя неведомое существо, которое тут же метнулось за дверь, и вскочила на ноги. Сианад проснулся мгновенно. В руке его сверкнула холодная сталь.
— Что это было? Ты видела?
Девушка помотала головой, взяла полено и направилась к выходу. Сердце скакало в ее груди перепуганным кроликом. Выглянув наружу, Имриен не заметила ничего подозрительного, одни лишь темные силуэты деревьев да звезды, что качались на водной глади. В мельничном пруду мирно квакали лягушки.
Сианад растопил очаг пожарче, и путники сели спинами к огню, вглядываясь в окружающие тени. Пламя металось и потрескивало. Кровь гулко стучала в висках девушки.
В соседней комнате что-то завозилось, застучало, заскрежетало о камень… Сианад выглянул, и звуки сразу прекратились. Потом начались удары в стену, будто в нее бросали чем-то тяжелым, а то и били молотом, как по наковальне.
— Фу ты! Это всего лишь жалкая кучка лешачков! Они нас просто пугают.
«И с большим успехом», — подумала Имриен.
Снаружи кто-то заревел. Жалобный вой оборвался хохотом. Загремели ржавые цепи. Сквозь щели в полу и стенах в комнату пробивались ослепительные огни, которые с шумом взвивались вверх и необъяснимым образом исчезали. По воздуху летали тяжелые камни. То тут, то там громко хлопали двери — вот только дверей-то на мельнице не было. Уснуть путникам больше не удалось.
Когда настала тишина и очаг уже еле мерцал, на мельницу наведался Фуатан — злобный водяной, принявший вид отвратительного карлика в оборванных зеленовато-серых одеждах, которые мерзко хлюпали при каждом шаге.
— Кто вы? — вопросил он. — И как вас зовут?
— А ты кто? — нашелся эрт. — И как твое имя?
— Я сам, — вывернулся лукавый Фуатан.
— А мое — Собственной Персоной, — небрежно проронил эрт. — А моего друга зовут Это Я.
Путники продолжали сидеть у огня. Водяной подсел к ним, как можно ближе к очагу. У ног Фуатана вскоре натекли две большие лужи, однако одежда его ничуть не просохла. Девушка сидела очень тихо. Сквозь дверной проем в комнату заползали глубокие черные тени.
Неустрашимый Сианад резко разворошил угли. И зря! Искры и горячая зола вырвались на свободу и опалили карлика. Тот подпрыгнул, яростно завертелся и завыл (откуда только взялась такая силища в тщедушном тельце?):
— Горю! Горю!
Тут из-под камелька раздался ужасный голос:
— Кто посмел обжечь тебя?
— Прячемся! — зашипел Сианад, увлекая Имриен за собой под каменный стол.
Еще миг — и было бы поздно. Путники забились во тьму и мелко задрожали, услышав во второй раз:
— Кто посмел обжечь тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147