Девушка не заметила в ведрах ни кусочка руды, тележки тоже были пусты, и как бы существа ни размахивали лопатами, никто из них по-настоящему не копал. Так, значит, это не труд, а всего лишь бесцельное представление.
Голова у девушки разболелась. Путники решили, что пора на покой. Забравшись в одну из боковых пещер вдали от пустопорожних игр мнимых работяг, они прилегли и тотчас заснули. Сперва девушка хотела стеречь израненного товарища, но и ее сломил неодолимый сон. Петушок с подпаленными крыльями чутко дремал, полуоткрыв один глаз.
И еще один рассвет встал над землей. Здесь же, где время застоялось, как в болоте, не изменилось ничего. Песня петушка, на сей раз более сиплая и невнятная, не вызвала никакого ответа под сводами этих пещер: крепи держали на славу.
Еда сгинула в живой скале, дайнаннский плащ тоже исчез, но у девушки на поясе осталась склянка с Драконьей кровью. Путники выпили по несколько капель и мгновенно согрелись; даже голод почти не напоминал о себе. Унылая птица с тоской клевала пустые камни, потом нашла парочку отбившихся светлячков и подкрепилась.
Имриен растолкала Диармида: тот засыпал на глазах. Состояние эрта ухудшилось. Ни слова не срывалось с его спекшихся, потрескавшихся губ. Остекленевший взгляд смотрел в пустоту. Девушка обвила руку товарища вокруг своей шеи и почти потащила его на себе.
Коридор неуклонно продолжал восходить. По дороге попадалось все больше боковых пещерок и выемок; краешком глаза Имриен часто замечала изворотливых крохотных рудокопов. Потом карлики стали встречаться реже и наконец совсем пропали.
Примерно через час штольня вывела путников к пещерке, вход в которую был выложен сверкающими кристаллами. Внутри мерцал свет. Обессиленный Диармид сел на пол и откинулся к стене, а девушка из любопытства заглянула внутрь. В пещере работали еще три явных рудокопа — правда, в этот раз не таких уродцев и самых настоящих трудяг. Существа с лицами добрых старичков и впрямь занимались делом. Один карлик сидел на камне, сжимая между коленей крошечную наковальню, и заострял бур величиной со штопальную иглу для товарища. Другой дожидался своей очереди: у него затупилась кирка.
Диармид застонал. Имриен отозвалась и напоила его. Когда она вернулась, троицы, разумеется, и след простыл. Путники уже не сомневались, что попали в рабочие шахты Дон-Дел-Динг. Рядом за стенами крохотные вагонетки грохотали по рельсам; порой люди даже видели их. На первый взгляд мерещилось, будто нагруженные блестящей рудой тележки движутся сами по себе, а управляют ими без всяких усилий загадочные голубые огоньки. Однако стоило посмотреть на эти искорки не прямо, а искоса, появлялось ощущение, что глаз видит невысокие фигурки в голубых шапочках.
Кое-где крепкие рудокопы с закатанными по локоть рукавами рубили кирками скалу; рядом блестели в свете желтых фонариков кучки добытой руды. Напрасно приближалась Имриен к этим существам, напрасно знаками молила их о помощи, заламывая грязные мозолистые руки — стоило отвести взгляд или моргнуть, как все исчезало. Неуловимость бездушных тварей много раз доводила ее до слез. Одна лишь мысль поддерживала силы несчастных: если это рабочие шахты, значит, выход на поверхность недалеко. Пол штольни сузился, превратившись в крутую лестницу, уходящую вверх. Друзья карабкались по ней, сколько могли, потом забрались в стенную нишу и даже не заметили, как заснули.
Петушок прокукарекал почти без голоса: словно пшеничный колосок в горле застрял. Петь бедной птице совершенно не хотелось. Имриен с усилием встала с жесткого каменного пола, дрожа от холода. Сколько дней длится это подземное странствие — четыре, шесть? Или дюжину? Пора идти. Может, хотя бы движение согреет ее, ведь эликсир на исходе.
Будить эрта становилось с каждым разом все труднее. Девушка отчаянно трясла товарища за плечи и плескала холодной водой в лицо, чтобы тот пришел в себя. Несчастный не обмолвился о лютом голоде, попросив лишь попить. Только сила воли еще толкала мужчину вперед, но Имриен понимала, что это ненадолго.
Несколько часов восхождения по ступеням — и грохот вагонеток затих где-то справа. Постукивание тоже прекратилось. И вдруг в лица путникам повеял свежий ветер, благоухающий травой и листьями. Понурый петушок встрепенулся и поднял голову. Обрадованная девушка повернулась к Диармиду — тот ничего не замечал, сосредоточившись на том, чтобы удержаться на ногах.
Имриен едва не толкала его вперед с новыми силами, ожидая в любую минуту увидеть солнечный свет. Увы, ее постигло лишь новое разочарование.
Лестница внезапно сгладилась и потянулась ровным коридором, без намека на подъем. Исчезли стены из грубо отесанного камня: теперь отовсюду торчали огромные извивающиеся корни, сплетая арочные своды над туннелем. Петушок бросился ловить блестящих розовых червячков и важных жуков, что копошились в трещинах скалы. Под ногами прошмыгнула крыса, и девушке стало худо.
Впереди раздавался стрекот и негромкое жужжание; звуки эти смешивались со стройным, благозвучным пением высоких и низких голосов. Возвышенным и манящим, как свет самих звезд, был тот напев, глубоким и прозрачным, как воды горного озера. Подкравшись к деревянной двери, откуда слышалось пение, девушка чуть приоткрыла ее и робко заглянула внутрь.
В просторной пещере, залитой светом, сидели на беломраморных скамейках чудные старушонки. Лица их были так безобразны, что даже Имриен диву далась. Каждая из бабуль сучила пряжу, придерживая нить отвисшей чуть не до колен губой. Между ними расхаживала хозяйка и раздавала указания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147