Что же удерживает Октавию? Честь или долг заставляют ее молчать? Что, если она просто трусит и боится рискнуть относительным спокойствием, которое ждет от жизни?
Может, все-таки проще притворяться и не рисковать? Несмотря ни на что, ей придется выдержать этот вечер. Хотя бы для того, чтобы убедить Норта, что письма ничего не значат и о них не стоит беспокоиться, ей ничего не грозит. Уж это она в силах сделать.
Ужин накрыли без особого шика. Стол из грецкого ореха был меньше, чем в таких же домах, как у Октавии. Столовое серебро и фарфор – незамысловатыми. Хрусталь – простым и элегантным. Еда вкусной, но без изысков. Мать приучила Октавию любить простые вещи. Вещи, которые не выйдут из моды. Такой подход приводил деда в бешенство. Октавия обычно легко уступала его требованиям, но в этом не стала изменять своей привычке.
– Можно спросить, что ты тут нашла смешного? Октавия метнула взгляд на Спинтона:
– Что, извини?
Он терпеливо улыбнулся:
– Ты только что шла и смеялась. Она отвела глаза:
– Я вспомнила деда.
– Ах да. Тогда понятно. Он был веселый человек. От его вежливо-ядовитого тона Октавия улыбнулась еще шире. Временами ей нравилась его компания. Спин-тон был хорошим человеком и иногда, вот как сейчас, веселил ее. Возможно, из них получится хорошая пара. Да, он настоящий душка!
Когда не лезет в ее жизнь, разумеется. Он трясся над ней, как папаша, а не как мужчина, который собирался стать ее мужем.
Спинтон выдвинул для нее стул во главе стола и занял свое традиционное место на противоположном конце. Норт и Беатрис уселись по бокам. Маленькая компания за длинным столом производила странное впечатление.
Пока подавали еду, разговор был вежливым и в основном касался погоды. Затем, нарезая себе розоватую сочную говядину, Октавия решила продолжать игру.
– Мне кажется удивительным, что мы до сих пор не встречались, мистер Шеффилд.
Хорошо, что Спинтон в этот момент не видел лица Беатрис, иначе бы понял, что Октавия лжет. Норт, напротив, сохраняя хладнокровие, повел себя как человек, которого принимают за незнакомца.
– Я не светский человек, леди Октавия.
– Да? – Она подняла бокал с вином. – Отчего же?
В глазах Норта промелькнула досада, а потом маска вновь вернулась на свое место. Разве такой вопрос не мог задать ему человек светского круга? Октавия и сама часто удивлялась этому обстоятельству. Октавия прекрасно помнила то время, когда Норт старался прорваться в общество. Теперь же он всеми силами избегает его. Может, из-за нее?
– Представители высшего общества не любят ублюдков.
– Мистер Шеффилд! – Спинтона, казалось, вот-вот хватит удар. – Я понимаю, что общество не благоволит к вам, но говорить такие вещи в присутствии дам…
Норт сначала посмотрел на Беатрис, потом на Октавию. Лицо бесстрастно, в глазах – ни намека на раскаяние, но в голосе прозвучал вызов.
– Вас оскорбило, что я ублюдок, леди Октавия? Оскорбило? То, чего он добился своими силами, было чудом. С детства они оба знали множество людей, которым – увы! – выпало родиться на изнанке одеяла. Не многим из них удалось добиться тогр, что сделал Норт.
– Нет, мистер Шеффилд, нисколько. А ты как считаешь, Беатрис, дорогая?
Под их взглядами кузина вспыхнула. Судя по всему, она разрывалась между Спинтоном и Октавией. Бедняжка! Она и в самом деле не могла решить, на чьей стороне выступить.
– Хотя слово, которое вы употребили, не вполне приемлемо, мистер Шеффилд, оскорбительность его, как мне кажется, не имеет отношения к вам.
Какая прелесть! Почему бы Октавии не думать таким же образом? Настоящая леди нашла бы выражение Норта ужасным.
Это еще раз напомнило Октавии, что она отнюдь не леди и вряд ли ею станет.
– Извините меня, мистер Шеффилд, – пробормотала она под осуждающим взглядом Спинтона. – Я не должна была задавать тот вопрос. – Разумеется, не должна, тем более что прекрасно знала, какой последует ответ. Теперь Спинтон будет переживать из-за ответа Норта, а Норт – из-за ее вопроса.
– Не беспокойтесь, леди Октавия, – откликнулся Норт, приподняв бокал с вином. – Мне не стыдно за себя. Больше не стыдно.
Она не могла оторвать взгляд от этих ледяных синих глаз. В его словах не было намека на осуждение, в лице – порицания, но все равно Октавии казалось, что в его замечании есть подтекст. Как будто она стесняется своего происхождения, а он этим недоволен.
Нет, она не стесняется. И никогда не стеснялась. Это материнский стыд и стыд деда заставляли ее хранить молчание. Ей самой нечего было стыдиться.
– Вам и не нужно стесняться себя, Шеффилд. – Спинтон резал мясо. – Человека, который сам строит свою судьбу, не за что презирать.
Против воли брови у Октавии поползли вверх. С такой чертой характера Спинтона она еще не сталкивалась. Как случилось, что человек, выросший в полном благополучии, которое даже вообразить трудно, может восхищаться представителем низших классов?
Возможно, Спинтон еще не раз удивит ее. Эта мысль не давала ей покоя до конца ужина.
– Леди Октавия, – обратился к ней Норт уже за десертом, – когда мы закончим, может, покажете последнее письмо, которое вы получили?
Вздохнув, Октавия отложила вилку.
– Мистер Шеффилд, мне кажется, что это ни к чему.
Надо просто держать рот на замке. Не говорить ни слова. Стоит ей только улыбнуться или кивнуть головой, и Спинтон с Беатрис, да наверняка и Нортон, уже никогда не отстанут от нее, как блохи от бездомной кошки.
– Октавия, это вполне реальная угроза, – заявил Спинтон. – Если ты не покажешь мистеру Шеффилду то письмо, я покажу его сам.
Вот так так! Спинтон, обычно такой любезный и обходительный, не оставил ей выбора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91