– И вы утверждаете, что не имеете к этому никакого отношения? – В поведении графа не было ничего подозрительного.
– Разумеется, нет. С какой стати?
Норт склонил голову набок. Пришло время вывести Мертона на чистую воду.
– Потому что вы пользуетесь такой же писчей бумагой, как и тот, кто посылал угрожающие записки Октавии. Потому что из пишущих на такой бумаге вы – единственный человек, который знает о ее прошлом. Потому что вы знались с матерью, а теперь вам захотелось попробовать дочку.
Мертон побагровел.
– Боже правый, и у вас хватило смелости прийти ко мне в дом с такими абсурдными заявлениями!
Граф не представлял, как много смелости у Норта. Если он получит доказательства того, что за письмами стоит Мертон – и за выстрелом тоже, – то заставит его расплатиться так, как еще никто не платил.
– Ведь именно она была вашей мишенью? Если не досталась вам, пусть не достанется никому, так?
– Вы с ума сошли! Я никогда не причиню Октавии зла!
– Но причините зло тому, кто «недостоин» ее. Так, что ли?
Мертон взвился и шагнул к Норту:
– Вон из моего дома!
Норт шагнул ему навстречу, на середину комнаты:
– Не раньше, чем вы мне все расскажете. Я могу заставить вас рассказать правду.
– Он вас не обманывает.
Оба – и Норт, и граф – повернулись к двери. Там стоял старший сын и наследник Мертона – Роберт.
– Тебя это не касается, сын, – прорычал Мертон. Юноша вошел в комнату. Мальчишеское лицо было бледным.
– Нет, касается. Отец не писал никаких писем леди Октавии, мистер Шеффилд. Их писал я.
Норт открыл рот.
– Вы? Вы же совсем мальчик. – Разве Октавия не говорила, что письма написаны юнцом?
– Я не мальчик. Мне скоро девятнадцать.
Норт по себе знал, что такое в девятнадцать лет быть под очарованием Октавии. Интуиция подсказывала, что юноша говорит правду. Однако оставалось еще много вопросов.
Если бы не присутствие отца, Норт схватил бы парня за грудки и шваркнул о стенку. Вместо этого он пошел на него грудью и зажал в угол.
– Ты же мог убить человека, ты – пижон!
– У меня и в мыслях не было убивать кого-нибудь! – Роберт был в панике. – Клянусь! Это не я!
Сынок графа был так напуган, что Норт, казалось, слышал запах страха, исходивший от него. Страха и стыда. Норт поверил, что парень не врет.
– Вы заставили понервничать жениха леди Октавии. Роберт хмыкнул в ответ. Норт удивленно поднял брови.
– Значит, вы полагаете, что он недостаточно хорош для нее?
Паренек расправил плечи.
– Конечно. Вы – тоже.
– Это правда. Я недостаточно хорош. – Юнец заметно удивился, когда с ним согласились. – Вы намекнули, что знаете какую-то тайну леди Октавии. О чем шла речь?
Юный Роберт с беспокойством посмотрел на графа.
– Я знаю про ее мать и моего отца. Я знаю, что ее мать была шлюхой.
Лорд Мертон свирепо глянул на сына:
– Мэгги Марш не была шлюхой.
Сжав руки в кулаки, Роберт с вызовом смотрел на отца:
– Нет, была!
– Вы можете доспорить позже, – прервал их Норт. Он сосредоточил внимание на Роберте. – Именно это вы имели в виду, когда упоминали про тайну?
Роберт кивнул. Невооруженным глазом было видно, что он презирает Норта и боится. Норт впервые порадовался, что общество сочиняет о нем всякие небылицы.
– Именно это, но вас это не касается.
– Мальчик, – предостерегающе произнес Мертон, – ты попал в передрягу. Не усугубляй свои проступки грубостью. Извинись перед мистером Шеффилдом.
Роберт опустил глаза:
– Извиняюсь.
– Незаметно, – парировал Норт. – Но мне наплевать. Однако хочется, чтобы вы знали, что леди Октавия не в восторге от ваших писем. Более того, если бы она сейчас была здесь, то устроила бы вам взбучку и ваши уши светились бы малиновым цветом.
Роберт вспыхнул.
– Итак, что вы намереваетесь предпринять? – потребовал ответа Норт. Он-то в девятнадцать нес полную ответственность за свои поступки.
Мертон сложил руки на груди.
– Будьте уверены, мой сын будет наказан, как того заслуживает. Не сомневайтесь. Во-первых, он извинится перед леди.
К чести Роберта, он не сопротивлялся.
– Да. Я не хотел огорчать леди Октавию.
– И клянетесь, что не имеете никакого отношения к стрельбе? – Норт прекрасно представлял, какой безрассудной и глупой бывает иногда молодежь. Уинтроп – его братец – прекрасное тому подтверждение.
Роберт замотал головой:
– Я посылал письма, но ни в кого не стрелял.
Его тревога была искренней, если только Роберт не был лучшим актером, чем сам Норт. Но раз Роберт не стрелял в них, тогда кто?
Харкер!
О Господи! Октавия осталась дома. Одна.
Глава 14
– Я сама открою дверь, Джонсон. Отправляйтесь в подвал, там что-то случилось.
Здоровяк-дворецкий помялся в центре прихожей, поскреб сияющую лысину, нахмурился.
– Все будет нормально, – терпеливо улыбнулась Октавия и подтолкнула его. – Мисс Генри позовет, если вы понадобитесь. Идите, идите.
Джонсон с явной неохотой подчинился. Покачав головой, Октавия направилась к дверям. Наверняка посетитель не будет возражать, если она поприветствует его лично. Вдобавок у Беатрис разболелась голова, и она прилегла, поэтому Октавии хотелось перекинуться парой слов хоть с кем-нибудь.
Она распахнула дверь и оказалась лицом к лицу с человеком, внешность которого была привлекательной и отталкивающей одновременно. Черты лица у него были резкими и живыми. Взгляд – пронзительным, властным. Морщины говорили об упрямстве и жестокости. Визитер подавлял своим присутствием.
У Октавии возникло странное ощущение, что они знакомы.
Он встретился с ней глазами и улыбнулся. Октавия вздрогнула. В его улыбкё было что-то хищное. На миг Октавии почудилось, что она превратилась в беспомощную муху, а он – в голодного паука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91