Так что выспаться не удалось.
Кофе не улучшил настроения. Не помог и плотный завтрак, который прошел в компании Беатрис. Все разговоры кузины сводились к тому, как мило она провела время со Спинтоном. Упоминание о будущем женихе вдруг почему-то резануло Октавию. Непонятно – почему?
– О, Октавия, – щебетала Беатрис, – ты никогда не говорила, что лорд Спинтон может быть таким обворожительным.
Обворожительным? Спинтон? От сочетания этих двух слов стало даже как-то не по себе.
Октавия намазала клубничный джем на булочку с изюмом.
– Должно быть, я просто забыла об этом упомянуть.
Ее сарказм не дошел до кузины. Все так же восторженно улыбаясь, Беатрис осторожно поставила тонкую фарфоровую чашку на блюдце.
– Должно быть, так. У тебя слишком много забот.
Ну вот! Теперь Октавия испытала угрызения совести. Если бы она сидела молча, Беатрис наверняка поняла бы намек и тоже замолчала.
И та замолчала. Правда, ненадолго. После нескольких минут блаженной тишины Беатрис заговорила снова:
– Ты ведь собираешься завтра присутствовать на благотворительном вечере в Воксхолле.
Вздохнув, Октавия опять принялась за джем. Одно из двух: либо джем, либо она засунет булку в тарахтящий рот Беатрис.
– По правде говоря, я еще не решила. Кузина вытаращила глаза от удивления.
– Но лорд Спинтон будет там! Это будет прекрасная возможность встретиться, и мистер Шеффилд не вмешается со своим расследованием.
Октавия уложила толстый слой джема на очередную булочку.
– Что ж, это уже сам по себе достаточный повод поехать туда. – Она сунула булку в рот.
На этот раз Беатрис обратила внимание на ее тон:
– Что-то ты сегодня раздражительна. Продолжая жевать, Октавия лишь лицемерно улыбнулась.
– Что-нибудь случилось? Тебя что-нибудь раздражает?
Не могла же она сказать кузине, что ее мучает ревность. Не из-за того, что кузина провела обворожительный вечер со Спинтоном. Она ревновала к тому, что Беатрис пообщалась с представителем противоположного пола и не стала читать себе моралей по поводу распутного поведения.
– Норт хочет узнать имена покровителей матери. Он считает, что это может дать ключ к разгадке.
Беатрис кивнула так, словно все поняла. Хотя навряд ли.
– Представляю, как тяжело открыть грустные факты из своей жизни, о которых лучше забыть.
Октавия насупилась:
– Я не стыжусь ни своей матери, ни своего прошлого.
– Конечно, нет! Я ни в коем случае этого не подразумевала.
Однако тон кузины говорил другое – она подразумевала именно это. Октавия решила оставить ее слова без внимания. Если начать спорить, Беатрис поймет, что иногда Октавия завидует тому, как мать обращалась с мужчинами. Мать была очень щепетильна при выборе любовников, в какой-то момент отдавая предпочтение только одному мужчине из толпы поклонников, которые пытались добиться ее благосклонности. Любила ли она кого-нибудь из них, так и осталось загадкой, но, насколько было известно Октавии, они были добры к матери. Да, было стыдно оттого, что мужчины «поддерживали». Но зато не приходилось голодать. До сих пор она завидовала почти «нормальному» дому Норта. Тот знал своего отца, чего Октавия была лишена. И еще он безраздельно владел вниманием своей матери. Октавии тоже хотелось этого.
Нет, ей не было стыдно. Причина, по которой она ощущала стыд, заключалась в ней самой. Как можно судить собственную мать, когда она сама ведет себя со Спинтоном как продажная женщина? Он получит ее тело, а она станет графиней – супругой богатого человека. Это будет обмен товарами и услугами, а не замужество. Не настоящее замужество.
– Ладно, – сказала она, не желая больше копаться в собственных мыслях. – Пора приниматься задело. День пропал.
Беатрис вскинула брови.
– Тебе помочь? «О Господи, нет!»
– Спасибо, но лучше я займусь сама. – Беатрис заметно успокоилась. – Кстати, а ты чем собираешься заниматься?
Беатрис смутилась:
– О! Э… Меня пригласили на чай во второй половине дня.
Это Спинтон, вне всякого сомнения. Наверное, Беатрис отправляется на встречу с его мамашей. Остается надеяться, что старая клюшка будет с кузиной любезнее, чем с Октавией. Может, даже попытается уговорить своего сына жениться на Беатрис.
Пожелав кузине приятно провести вечер, Октавия развернулась и вышла из столовой.
Когда в последний раз Спинтон приглашал свою невесту выпить чаю с ним и с мамочкой? Наверное, неделю назад. Каждый раз у Октавии находилась какая-нибудь уважительная причина избегать таких встреч. Старушенция была настоящей гадюкой, упакованной в шелка.
Приподняв юбки, Октавия двинулась вверх по лестнице. Ей вдруг пришла в голову мысль, что Беатрис, вероятно, единственный человек, который сможет ужиться с матерью Спинтона. Кузина мила и очаровательна. Никто, включая будущую свекровь Октавии, не обнаружил бы в Беатрис никакого изъяна.
Октавия совершенно точно знала, где хранится сундук, оставшийся от матери. Поэтому не потребовалось много времени, чтобы найти дневники, – прекрасное средство избавиться от мыслей о Норте.
Октавия быстро листала страницы, пока не наткнулась на место, в котором мать описывала свой приход в театр. Имя каждого мужчины, который упоминался в романтическом контексте, Октавия выписывала отдельно. Слава Богу, таких набралось немного. Чтение дневников затянулось. Ее внимание привлекали то мысли, которые высказывала мать, то какие-то впечатления, и вскоре чтение превратилось не в поиск сведений, а в попытку ощутить свою близость к ней.
Бедная, любимая мамочка! Она торговала собой, чтобы обеспечить себе с дочерью достойную жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91