-- Константин Олегович?! -- опять так шарахнул басом Шкворец, что и сквозь стены до химчистки вполне могло долететь. -- Да вы шо! Он в жизни не сидел! При той власти, -- показал он сквозь окно на выцветший металлический стенд "Наша цель -- коммунизм!", -- он большим человеком був и при этой, -почему-то ткнул пальцем в направлении сейфа, -- величина... А вот в охранниках у него один из сидевших есть. По двести шестой -- за хулиганство. И то по глупости, по-пацанячьи. А так он хлопец ничего, токо трусоват.
"Ничего себе: пацан!" -- вспомнил Мезенцев качка в коричневой кожаной куртке в конторе Пеклушина. Впрочем, судимость могла быть и не у него. Охранник был еще один.
-- А вот это... -- хотел он вспомнить имя-отчество Шкворца, но так и не смог. -- Вот эта беглянка... Конышева, она -- что за человек?
-- О-о, добрым гостям завжды рады! -- чуть не сбив Мезенцева с ног, шагнул мимо него Шкворец.
В прихожке опорного пункта, перед кабинетом Мезенцева, стояла невысокая женщина с красивым, но строгим лицом бухгалтера. Шкворец подхватил из ее рук хозяйственную сумку, принюхался к ней, пошевелил крупными пористыми ноздрями и громко объявил:
-- Борщ! Зажарка из свинины! Картопля! Верно?!
-- Верно, -- ответила женщина. -- И еще компот.
Она размягчила строгие черты улыбкой и, резко убрав ее с лица, стала прежней: красивой, но неприступной.
-- Знайомтэсь! В смысле, знакомтесь! -- предложил Шкворец. -- Жена моя! Святой человек! Меня б никто, кроме нее, не прокормил! Особливо на дежурстве. Я, как в "опорке" сижу, так есть хочу -- шо той казак, шо у плену мисяць не ел!
Мезенцев пожал вялую безразличную руку женщины и хотел сказать что-то типа "Очень приятно" или "Рад познакомиться", но Шкворец, выхватив из сумки кусок черного хлеба и разжевывая его крепкими белыми зубами, опередил его:
-- О, ты ж как раз про Конышеву спрашивал! Она у моей жинки в танцувальном кружке училась!
-- Гриша, ну сколько можно тебя учить, -- мягко укорила его женщина. -- Не "танцувальный кружок", а студия бальных танцев.
-- А какая разница?! И там, и там голыми ногами дрыгають. Аж трусы видно! Га-га-га! -- и захохотал с такой яростью, что Мезенцеву сразу вспомнился пузатый казак в центре картины Репина "Запорожцы пишут письмо турецкому султану". Только тех казаков надо было двух на голову друг другу поставить, чтоб один Шкворец получился.
-- Иди ешь, -- тоном человека, видевшего такие номера уже сотни раз, посоветовала женщина. -- А то остынет.
Шкворец удалился в свой кабинет выполнять самую важную, по его мнению, служебную обязанность, а Мезенцев предложил женщине присесть на единственный стул. Та устало опустилась на засаленную обивку, и Мезенцеву стало как-то не по себе, словно он предложил ей сесть в лужу.
-- Конышева? -- задумчиво посмотрела в окно женщина, остановив взгляд на джипе, отъезжающем от подъезда с двойной вывеской. -- Ирина?.. Способная девочка. Или, точнее скажем, девочка не без способностей. Партнер до ее уровня не мог дотянуться, а иначе они вполне могли бы на всесоюзную... извините, всероссийскую арену выйти... Она, конечно, девочка не без недостатков. Могла вспылить, начать со мной спорить, доказывать, словно она знает румбу или тот же пасадобль лучше меня, хотя это, конечно же, не так. Далеко не так. Могла обидеться, уйти в себя.
Джип все-таки отъехал от подъезда, а из распахнувшейся двери то ли химчистки, то ли "Клубнички" вышли несолько счастливых девчонок и потянулись к остановке автобуса, оживленно что-то обсуждая и перебивая друг друга. Они очень походили на стайку воробышков, нашедших в луже хлебный мякиш и пытающихся растолкать друг дружку, чтобы выхватить щепотку получше, хотя все щепотки в этом мякише были одинаково плохими.
-- Она со мной не очень-то откровенничала. Во всяком случае, не настолько, чтобы я могла догадаться, зачем она полезла в тот магазин...
-- Вы верите, что она могла обокрасть магазин? -- спросил, как уколол, Мезенцев.
-- Что значит: "верите"? Я присутствовала на суде. Улики, свидетели -- все говорило против нее. А почему вы не верите?
-- Что? -- встрепенулся задумавшийся о чем-то своем Мезенцев. -- Ах, я! Вы говорите -- на суде. Это интересно. Надо в суд бы сходить... Понимаете, кое-кто из опрошенных мною людей выразил мнение, что она не могла, точнее, не была способна ограбить магазин.
-- Что значит: "не могла"? Ограбить может любой! Нужны лишь определенные условия. Что-то должно толкнуть человека на подобный поступок.
-- То есть вы считаете, что каждый человек криминально опасен?
-- Наверное, да, -- все-таки дала утвердительный ответ женщина. -Все зависит от условий среды. В наше сложное время слишком часто поводом для этого служит материальное положение. Конышевы жили очень бедно. Даже чрезвычайно бедно. У них даже не было денег на приличное бальное платье. И я как-то занимала ей. Тысяч пятьдесят.
-- Она вернула вам долг?
-- Нет.
-- У нее было много знакомых?
Женщина задумчиво сжала губы.
-- Вряд ли, -- врастяжку ответила она. -- Чаще всего я видела ее с Валентиной... Вот, к сожалению, фамилию забыла. Они вместе у меня в студии занимались, но у Валентины как-то ничего не получалось. Знаете, есть такие люди: они пытаются чем-то заниматься, у них ничего не выходит, а они все равно занимаются, и им, что хуже всего, кажется, что это у них получается. Валентина -- из их разряда. Я, честно говоря, на ней крест поставила после первых же занятий... А если о мальчишках... нет, вряд ли... Слишком старомодна, что ли, застенчива. У нее даже с партнером по студии, кажется, ничего не было, хотя, не буду скрывать, многие девочки к нам идут заниматься, чтобы найти жениха...
-- От гарна в мэнэ жинка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78