-- А то со Слоном будешь дело иметь!
При каждом произнесенном слове кончик ее носа смешно подергивался, будто изображал из себя заслонку, эти слова как раз на волю и выпускавшую. Но еще смешнее казались ее глаза. Они были настолько разными, словно голову девчонки сшили из половинок двух разных голов.
-- Оставь ее, -- тихо приказал Пеклушин. -- Присаживайтесь на диван.
Сказал и тут же подумал, что если она действительно присядет, то диван нужно будет выбрасывать на помойку. Слишком уж грязной и засаленной, даже какой-то бомжистской казалась ее фуфайка. И еще Пеклушин подумал, что девчонка приперлась, чтобы напроситься в танцгруппу. В последнее время желающих заработать большие деньги да еще и за границей стало так много, что он вынужден был ввести конкурсный набор. Все больше и больше покупатели требовали качественный товар, а не просто лиц женского пола. Пеклушин еще раз внимательно изучил необычное лицо девушки и начал придумывать повод, как же ей отказать.
-- Ты зачем честную пацанку за колючку засунул, а? -- неожиданно спросила так и не присевшая девушка. -- Она тебе что, поперек глотки стояла?
Пеклушин густо покраснел. От всегда почему-то краснел от испуга.
-- Выйди, -- чуть слышно приказал он второму охраннику.
Тот удивленно посмотрел на шефа, которого еще никогда не видел таким по-рачьи красным, опустил наконец руку, держащую сзади фуфайку незваной гостьи, и беззвучно выскользнул по коврам из комнаты.
-- Кто ты? -- по-наполеоновски сложив руки на груди, спросил Пеклушин.
19
Ирину бил озноб. Зубы без остановки стучали друг по дружке, включенные невидимым, сидящим где-то под сердцем механизмом. Зубы не хотели подчиняться ей. Зубы хотели, чтобы она все-таки нашла ту кнопку внутри себя, которая отключит этот странный и неудобный механизм. Озноб настолько сильно был похож на тот, что бил ее в колонии в ночь побега, что она разжала почему-то закрывшиеся глаза и провела ими окрест. Нет, она стояла не во дворе колонии. Из-за угла пятиэтажки виднелся подъезд с двумя вывесками и джип под ним.
Подъезд был открыт и напоминал рот огромного чудовища. Десять минут назад это чудовище проглотило Ольгу и теперь хмуро молчало, точно не могло понять, лакомый ему достался кусочек или постнятина.
Ирине очень хотелось пойти вместе с Ольгой, очень хотелось самой взглянуть в глаза Пеклушину, но Ольга не разрешила.
-- Хватит базарить! -- отсекла она ее попытки. -- Я сама с ним сначала переговорю. Может, он еще не до конца скурвился. Слон сказал: Пеклуха многое может, если захочет, то и дело пересмотрят. А без этого ты кто? Зэчка беглая -- вот кто...
Она ушла, и стало Ирине еще тяжелее. Наверное, то мерзкое и ужасное, что висело над ней, давило ей на плечи, Ольга отчасти брала и на себя. А как ушла, так вмялось это все в ее спину -- и ни вздохнуть, ни слова сказать. Только озноб. Только стук зубов, который, кажется, слышен и там, в комнате, где разговаривают Пеклушин и Ольга...
Из черного зева подъезда они вышли так быстро, словно чудовище и вправду отрыгнуло их. На ступеньках стояли Ольга, высокий человек в очках, очень похожий на Пеклушина, на того Пеклушина, каким она видела его всего раз в жизни, и еще два парня. Один из них, в коричневой кожаной куртке, тоже казался знакомым. Но рассмотреть его толком она не успела. Все стоящие как-то быстро, по-военному сели в джип, и Ольга даже не повернулась в ее сторону. То ли теперь она была заодно с Пеклушиным, то ли не хотела взглядом выдавать Ирину.
Джип медленно, с царской солидностью тронулся от подъезда, и озноб сразу прошел. От Ирины уезжало что-то важное, очень необходимое, и она почувствовала острое желание побежать за ним, догнать, узнать, отчего же оно такое важное.
-- У тебя закурить нету? -- испугал ее вопросом длинноволосый парень на подкатившем мотоцикле.
Ирина испуганно утвердительно кивнула головой, хотя никаких сигарет у нее не было. Просто мотоцикл был черным, и парень -- таким же черным: в джинсах и кожаной куртке-косухе, утяжеленной цепями, цепочками и булавками. И мотоцикл с парнем до того казались единым целым, казались странным черным кентавром, что Ирина сразу даже и не поверила, когда парень отщелкнул ножку мотоцикла и встал с него.
-- А у тебя какие? -- снова спросил он и, достав из кармана куртки черную зажигалку, щелкнул ею. Пламя не появилось, и осечка почему-то напомнила Ирине об уехавшем джипе.
-- Извините, -- густо покраснела она. -- У меня нет сигарет. Я не курю. Мне очень нужно узнать, куда вон та машина поехала. Вы мне не поможете?
Она сказала это так быстро, а глаза у нее были такие умоляющие, что парень даже и забыл про сигареты.
-- А чего там? -- перетащил он жвачку от левой щеки к правой.
-- Я боюсь их, -- ответила Ирина.
-- Во даешь! Боишься, а сама за ними торопишься!
-- Ну, пожалуйста! -- взмолилась она.
Парень с явной неприязнью посмотрел на ее грязную фуфайку, явно не шедшую к свежему личику девчонки, посмотрел на ее пухлые губы и недовольно пробурчал:
-- Давай, падай за мной, старуха!
Ему все равно было нечего делать, а в этой погоне мерещилось что-то классное, так похожее на гонку рокеров в американском боевике. Он вдавил кнопку на черной коробке плейера, и хриплый голос Джеймса Хэтфилда из "Металлики" вломился под его черепную крышку.
-- Нью блад джойнс зыс йос! -- с кондовым горняцким акцентом заорал парень в поддержку Джеймсу Хэтфилду и нажал на газ.
Ирина, севшая сзади, еле успела вцепиться в жесткую воловью кожу его куртки. Английский она знала на среднем школьном уровне, но первые два слова из фразы смогла перевести. "Нью блад" -- "новая кровь".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78