– Только обещайте мне, что ничего подобного больше не повторится. Это для вашей же пользы, масса Хаммонд, сэр. Сейчас я заверну вам сандвичи. Идите плавайте, если вам так хочется, но когда ваш отец вернется, я с ним обязательно поговорю.
– О чем? – снова испугался Хаммонд.
– О том, что пришла пора многое здесь изменить.
– Скажи, что ты имеешь в виду!
– Предоставьте это мне, масса Хаммонд, сэр. Я не хочу навлекать на вас беду. Так и быть, пускай и Одри пока не знакомится с кнутом, хотя я бы не возражала, если б его шкуру малость подпортили. Такой красавчик знает, сколько за него могут отвалить, поэтому позволяет себе невесть что. А мое дело – защитить вас, масса Хаммонд, сэр. Я вовсе не хочу, чтобы с моим мальчиком случилась беда.
Он обошел стол и обнял Лукрецию Борджиа:
– Ты так добра ко мне, Лукреция Борджиа!
Она потрепала его по руке:
– А как же иначе, масса Хаммонд, сэр! Ведь у вас нет матери, кто же за вами присмотрит? Одна старая Лукреция Борджиа и осталась. Ничего, уж я позабочусь о моем мальчике.
Она встала, подошла к хлебнице, взяла каравай и принялась его кромсать.
– Если вы собрались купаться в омуте, то лучше и впрямь прихватите с собой Одри. Одному там опасно. Только зарубите себе на носу: чтобы больше никаких глупостей, не то ваш отец все узнает.
Она заглянула в чулан, где хранились окорока. Хаммонд покосился на перепуганного Одри.
– Она все знает, – прошептал тот.
– Да. С нашими забавами теперь покончено. У проклятой Лукреции Борджиа и на затылке есть глаза. Она знает все, что творится в Фалконхерсте.
Шепот прекратился. Лукреция Борджиа возвратилась из чулана и взялась делать сандвичи, не жалея масла. Завернув свои изделия в белую салфетку, сложила их в корзинку, которую вручила Одри, грозно помахав пальцем перед самым его носом. Он бросился вон из кухни с пепельным от страха лицом. Хаммонд чувствовал себя увереннее, зная, что ему ничего не угрожает. Он не сомневался, что сердобольная Лукреция Борджиа ни за что его не выдаст.
Она вышла следом за ним на крыльцо, прихватив корзину с грязным бельем.
– Вода закипела, Ненси?
Прачка изобразила крайнюю степень озабоченности.
– И не забудь про мыло. Оно лежит в чулане, на верхней полке. Три хорошенько! Если увижу, что белье не отстирано добела, одна ленивая корова схлопочет по шее.
Зная, что обедать вернется один Максвелл, она особенно постаралась ему угодить. Ей была неведома старая поговорка, согласно которой путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, но она по опыту убедилась, что с сытым и довольным мужчиной говорить куда проще, чем с голодным. Не довольствуясь привычным фалконхерстским блюдом – жареным цыпленком, она нафаршировала молодую курочку тестом, шалфеем, тимьяном и чабером и в таком виде зажарила, добавив мелкий белый картофель. Зная вкусы хозяина, не забыла и о коровьем горохе и вдобавок о ломтиках окорока; на десерт был испечен пирог с орехом пеканом. Последнее блюдо, к которому прилагались еще воздушные бисквиты и мед, предназначалось для него одного.
При звуке открываемой двери она сделала стойку, зная, что сейчас войдет Мем, сопровождавший хозяина этим утром. Мема уже ждал только что смешанный пунш, который он поспешно отнес хозяину в гостиную. Потом Мем возвратился за второй порцией, чему Лукреция Борджиа была только рада: она знала, что пунш сделает Максвелла податливее.
Услыхав его шаги в столовой, она заглянула туда и увидела, как он с улыбкой ждет, пока Мем расставит на столе его любимые блюда. Кое-что ее огорчило: она подметила, что у Максвелла опять разыгрался ревматизм и он, прежде чем взяться за вилку и нож, вынужден долго тереть ладони. Выпроводив Мема в столовую с непомерным куском пеканового пирога, она заняла свою привычную позицию у двери и вся обратилась в слух. Только когда звуки из столовой подсказали ей, что трапеза завершена, она открыла дверь и предстала перед хозяином.
– Сдается мне, вам стоило бы немного отдохнуть, масса Уоррен, сэр. Воздух сегодня какой-то сырой, хотя масса Хам убежал купаться на реку. Он сказал мне, что вы ему разрешили. С ним пошел Одри. В гостиной я подложила дров в камин. Посидите немного, прежде чем снова спешить по делам.
Он медленно перебрался в гостиную, причитая по пути:
– Вечно ты вмешиваешься в мои дела, Лукреция Борджиа! Нет у меня времени прохлаждаться перед камином. У меня забот полон рот, а тут еще Хам удрал. Вообще-то ему не мешает развеяться: все работает, работает, на развлечения у него совсем не остается времени.
– Что верно, то верно, масса Уоррен, сэр, – поспешно согласилась она. – Масса Хаммонд – славный паренек. В делах он не знает передышки.
Войдя следом за ним в гостиную, она чиркнула трутом и подпалила сосновые поленья. Чтобы помочь им разгореться, старательно помахала перед камином фартуком.
– Посидите минуту-другую, масса Хаммонд, сэр. Наверное, хотите еще пуншу? Сейчас я велю Мему смешать еще одну порцию.
Увидев, что он склонен последовать ее совету и уже направился к большому старому креслу-качалке посередине комнаты, она ловко пододвинула ему скамеечку для ног, когда же появился Мем, сама взяла стакан с подноса и подала хозяину.
Он принял пунш, но бросил на нее недоуменный взгляд. Его так и подмывало расплыться в улыбке. Пригубив пунш, он устроился в кресле поудобнее и протянул ноги к огню.
– Выкладывай, что тебе понадобилось, Лукреция Борджиа. Знаю-знаю, ты неспроста меня обхаживаешь! Да я просто готов голову отдать на отсечение, что ты что-то задумала. Фаршированная курица, пекановый пирог – и все это мне одному! Камин в гостиной, внеурочный пунш… Зачем ты ко мне подлизываешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107