.. Эту работу поручили Бахрамову в прошлом году, и поручение шло через мой отдел. Садриев распорядился: курируйте проект, помогайте. Я сделала три-четыре эскиза...
— Все это лисьи хитрости!.. Нет, я имею в виду не вас, а Шерзо-да — этого лжельва1. Он просто хочет хотя бы вот так одержать надо мной победу. При вашей помощи!
— Что за мнительность! Что за самолюбие! Будто все люди только и думают о том, как бы одержать над вами победу! Этот проект вообще не имеет к вам прямого отношения!
— Почему это не имеет? Другие не знают, но жене-то пристало знать, что ее муж не спит по ночам, разрабатывает проекты по благоустройству берегов Бозсу!
— Думать о благоустройстве Бозсу — не ваша монополия. Об этом думают и другие... Вот и мы сделали свой проект. Мы тоже хотим, чтобы берега канала стали красивыми! Места для работы там хватит всем!
Аброр на большой скорости повел машину не домой, а к мосту через Бозсу, потом повернул направо. Подъехав к западной стороне стадиона «Пахтакор», резко затормозил.
— Ну что ж... вот этот участок... вашего с Бахрамовым проекта. Давайте посмотрим, где тут будут ваши красивые берега.
Они вышли на берег. По воде плыли осенние листья. Их становилось все больше: с веток высоких чинар печально-шорохливо осыпались сухие листья, падали на воду и землю.
Шерзод— буквально: рожденный львом.
Вазира резкими взмахами руки обозначила направление будущего выпрямленного в этом месте русла.
— А по берегам будут сооружены гранитные парапеты, с этой стороны пройдет вдоль канала широкий тротуар, он будет вымощен красивыми плитами.
— Значит, вы хотите провести русло именно здесь? — будто не слушая ее, переспросил Аброр.— И долой эти ветвистые чинары и дубы со стволами в три обхвата, да? — Неподалеку росла большая орешина. Аброр показал и на нее: — Вот тут будете укладывать бетонные плиты? Неужели гибель столетних деревьев для вас ничего не значит?
— А зачем паниковать? Через несколько лет здесь вырастут деревья покрасивей этих.
— Не через несколько лет, а через десятилетия!
Нет, к деревьям Вазира была всегда равнодушна. Влюбленная в геометрические орнаменты, она не чувствовала, видимо, красоты естественной. Когда они ездили в Акташ или Чимган, попадали в лесные чащобы. Вазира, выйдя из машины, несколько минут прохаживалась по лесу, и вскоре ей становилось скучно. Возвращалась в машину послушать радио или садилась в прохладной тени какого-нибудь красавца чинара, чтобы, не обращая на него никакого внимания, покрутить все тот же транзистор. «Радио можно слушать и дома, в городе, а такую тишину нигде не сыскать, прислушайтесь к ней, ханум»,— говорил Аброр, но Вазира отмахивалась. Природа ее словно утомляла, в городе же она могла крутиться без устали много-много часов. Вазира с детства привыкла к асфальту.
Вот и здесь, на берегу канала, красота осенних деревьев ее не трогала. И грустное шуршанье сухих листьев под ногами тоже не трогало. И неровности берегов канала, их то плавные, то почти замысловатые повороты, которые для Аброра значили так много, вызывали в его воображении картины естественно прекрасного соединения земли и воды, для Вазиры представляли собою лишь... неровности рельефа, свалки пожухлых листьев и мусора, неприятную тень светлой городской жизни.
— Да вспомните вы Неву в Ленинграде! — крикнула в сердцах Вазира.— Все ее берега одеты в гранит. И как это красиво! Повсюду чистота, опрятность!
— Неужели вы не видите разницу между климатическими условиями Ленинграда и Ташкента? Ленинград весь стоит на воде. Его окружают море, реки, озера. Там самой природе необходим гранит, словно охраняющий жизнь от сырости, топей, зыбкости почв. Здесь у нас, наоборот, воздух сухой, лето жаркое, люди стремятся поближе к воде, к прохладе.
— Вот и будут лестницы. Кто захочет, тот спустится по ним к воде.
— При чем тут лестницы? Бозсу — исторический памятник. Переделывать его русло никто не имеет права!
— Мы хотим лишь исправить ошибки, которые допустила история!
— Исправлять историю не дело бахрамовской группы,— с Презре-
нием вымолвил Аброр.— Не начать ли с исправления самих себя, а, ханум? Своих собственных недостатков!
— О каких именно моих недостатках ты говоришь, Аброр? — спросила по-русски Вазира.
— Хотя бы о тех, что привели вас к единомышленнику Бахра-мову! — Аброр продолжал говорить по-узбекски.
— Не поняла.
— И вы, так же как он, молитесь на железо и бетон. И совсем глухи к трепету живой природы. Внешний порядок, рациональные конструкции!.. Да ведь в течение веков и природа, и люди приспосабливали воды Бозсу к местности, а землю вокруг — к движению воды, и так возникла естественная река со всеми ее поворотами и излучинами. Это ведь тоже порядок, гармония, рациональность. Только не прямолинейная, как палка. Вы лишены чувства природы, а это ли не душевная глухота?..
Аброр говорил, не сдерживаясь ни в словах, ни в жестах. Редкие в этот час и в этом месте прохожие уже оглядывались на странную пару.
— Вот я и стала душевно глухой,— грустно произнесла Вазира.— А когда-то здесь, на берегу Анхора, мне объяснялись в любви, и восторгались моей красотой, и превозносили до небес мою душевность. Забыто? Пусть напомнит Бозсу...
— Откуда я мог тогда знать... что моя жена нанесет мне удар в спину!
Вазира первой заметила, как к ним присматриваются и прислушиваются.
— Любопытно им, видно, глядеть, да еще бесплатно, на семейную драму...
Аброр только сейчас заметил интерес посторонних людей к их ссоре. Молча повернулся, двинулся к машине. Муж и жена опять пошли рядом, избегая касаться друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97