мне очень хочется увидеть узбекскую свадьбу, о которой я столько наслышан.
Аброр обещал заехать за Павлом Данииловичем в восемь.
Кооперативный дом оставил от прежнего большого двора лишь лоскутки свободной площади, но аксакалы изловчились и даже из них выкроили довольно вместительную площадку, чтобы можно было проводить по обычаю свадьбы и другие многолюдные торжества. Старый тандыр для выпечки лепешек был перенесен в какой-то закуток общего двора. Знаменитый пекарь, он же водитель «поливалки», сегодня ночью приготовил тесто, рано утром развел огонь в тандыре, и — вот вам более двухсот лепешек, вдыхайте их аромат, радуйтесь, люди добрые!
С вечера появились на площадке табуретки, железноногие длинные столы — путешественники со свадьбы на свадьбу, скамейки. Установили все это хозяйство из расчета на двести человек... И закипела работа на общем дворе! Парни всей махалли резали морковь для плова, в чугунном котле начали обжаривать мясо, тоже для плова. На столах уже утречком расстелили льняные скатерти, появились фрукты, горячие лепешки. Прямо на земле стоял, пуская пар, сорокалитровый самовар, купленный на общие деньги. Сорок фарфоровых чайников и сотни пиал готовы были дать людям спасительный напиток.
Еще до восхода солнца человек сорок аксакалов пришли первыми отведать плов. По одну сторону — отец невесты и старший дядя, по другую — Агзам-ата и его старший сын Аброр, почтительно приложив к груди руки, встречали гостей-аксакалов.
Потом Аброр помчался в гостиницу за Павлом Данииловичем.
Во дворе играла музыка, выделялся высокий, протяжный звук сур-ная, нервно топотала нагара — грушеобразный барабан... Все это было ново и интересно для Павла Данииловича. Сперва поливали воду на руки из красивого медного кувшина, дали чистое полотенце, и он тщательно вытер их. Потом посадили его на одно из почетных мест, перед большими атласными и бархатными коврами — сюзане, на которых красовались удивительные узоры, вышитые разноцветным шелком.
Аброр протянул Павлу Данииловичу пиалу:
В жару хорошо пить зеленый чай, Павел Даниилович. И фрукты берите... У нас сегодня традиционный плов. Подчас мы жалуемся — зачем с утра есть жирный плов? Но этот обычай придуман не интеллигентами, сидящими за письменными столами. Чтобы целый день махать тяжелым кетменем, нужно было много физических сил. И лучше было поднабрать их с утра.
— Да и нам врачи советуют самые калорийные блюда есть с утра.
— Тогда вот, пожалуйста, Павел Даниилович... Тут сверху плова кружочки вроде колбасы. Это казы.
— Из конины, знаю, знаю... Я пробовал казы в Москве в ресторане «Узбекистан».
Аброр начал есть плов с блюда, которое было поставлено между ним и Павлом Данииловичем.
— Из одного блюда — лягана, по-нашему,— плов едят обычно двое. Но, может быть, вам удобней с отдельной тарелки?
— Нет-нет, как положено, так и будем есть. И хорошо, что без выпивки, Аброр Агзамович. А то с утра в такую жару...
— Да, утром только плов, фрукты и чай. А вечером уже и все остальное будет.
Павел Даниилович обратил внимание, что те, кто приходил на утренний плов, не засиживались более двадцати минут: исполнили долг, отдали дань уважения, а потом вставали, благодарили и уходили по своим делам.
На небе уже с утра ослепительно сияло солнце, день обещал жару до тридцати пяти градусов в тени! Но воздух был сухой — дышалось легко. Павел Даниилович чувствовал себя уверенно и весело. И во дворе, и потом в квартире Аброра, где гостя и мужа уже ожидала Вазира.
Стол был накрыт, в центре его — бутылка шампанского. Павел Даниилович обратил внимание на то, как скромно одета Вазира и как трогательно смущенно она держится, не думая о том, что и это смущение ей очень идет, она кажется совсем юной.
Аброр открыл шампанское, разлил его бокалам.
— Павел Даниилович, вы сейчас находитесь, как говорится, в восточной семье. Семейная жизнь здесь, на Востоке, для посторонних глаз подобна невидимой стороне луны. Но так случилось, что вы своим приездом и своим выступлением там, на... дискуссии, невольно оказали воздействие на невидимую сторону...
Аброр увидел, как опускает глаза Вазира, как зарделось ее лицо. Вазира, перехватив нить разговора, продолжала:
— Давайте подымем бокал за нашего гостя. Сами того не ведая, Павел Даниилович, вы помирили меня с мужем... Его победу сейчас я чувствую, как свою. Так вот, мой тост... Чтобы этого больше никогда не было и чтоб каждый из нас поступал всегда так же принципиально, благородно, как Павел Даниилович. За нашего гостя!
Павел Даниилович поднял бокал с приятно охлажденным шампанским. Что греха таить: он любил добрые напитки, придающие человеку веселое, приподнятое настроение. Он любил красоту жизни, природы, дружеского застолья. А тут на столе переливались то мягкими, то пылающими красками персики, золотистый инжир, алые ломти арбуза, кисти матово-черного винограда, и рядом сидели — Павел Даниилович чувствовал это — по-настоящему искренние люди.
— У вас какое-то сказочное изобилие, Вазира Бадаловна! Скажу вам откровенно: готовился услышать от вас упреки... ну, пусть скрытые, пусть намеком. А вы такое мне сказали, что уж и не знаю... Праздник
в душе, и все тут! Сказка? Нет, я вижу, добро и красота вполне и в жизни совместимы.
Прерывая Катинова, загремел звонок в коридоре. Слышно было: Малика вышла открывать дверь, ее приглашение войти перебил глуховатый голос Агзама. В гостиной появился Зафар и по-узбекски сказал Аброру тихо, что дедушка просит на минутку выйти к нему.
Аброр извинился перед гостем, пошел к отцу. Агзам-ата сидел на кухне, сгорбленный, никак не мог отдышаться после того, как поднялся к ним на третий этаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97