..
— Не с вашей ли все-таки помощью, товарищ Садриев? — спросил Рахимов.
Все притихли.
— Есть грех, Уктам Рахимович. Не проверил лично, поверил и Бах-рамову... и... не только Бахрамову.
Подводил итоги обсуждения Рахимов:
— Надо видеть, во имя чего мы строим, во имя чего работает партия, правительство, все наши управления, все архитекторы, инженеры, все мы и каждый из нас. Забота о человеке — главное! Метро — для этого. Берега Бозсу — тоже для этого. Для отдыха, для радости. Объем строительства поистине огромен, есть множество проблем, и все они взаимосвязаны, поэтому необходим комплексный подход. Вы, товарищ Садриев, вместе с авторами первого проекта подошли к проблеме односторонне, чисто технологически. Товарищи критиковали вас правильно...
Вазира не помнила, как вышла из зала. Словно в тяжелом дурманном сне видела она людей, торопливо покидавших зал после окончания обсуждения. Голова раскалывалась, что-то тяжелое давило на веки. В коридоре она почти столкнулась с Наби Садриевичем. Вазира хотела, очень хотела взять вину на себя, но вымолвить она смогла только невнятицу:
— Наби... Садриевич... из-за меня... выслушали такое...
— Да, это вы меня подрубили под корень! — гневно, несдержанно зашептал ей Садриев.— Вы пробивали проект этого... Бахрамова! Вы скрыли от меня, что ваш муж готовил контрпроект!
«Неправда! — вскрикнула Вазира мысленно.— Неправда! Их проект уже был утвержден, когда Аброр... Ах, как кружится голова!»
— Вы старались для Бахрамова! И этот... специалист из Москвы... Не ожидал... Доверился вам и вот... опозорился!
...Она едва различала дорогу, по которой шла пошатываясь. Лестница, еще лестница... Людей вокруг нее нет. Избегают... В руках и ногах сил нет. Да что это с нею?
Напряжением воли Вазира выпрямилась, кивнула милиционеру у входа и, еле открыв дверь, шагнула на улицу.
Это что? «Жигули», Аброр?
— Садись, Вазира!
Это его голос. Его рука открывает дверцу.
Вазира отшатнулась. Он вышел, силой усадил ее в машину и повез домой. Скорее домой.
Вазира чувствовала себя все хуже. Идти по лестнице у нее не было сил. Упала грудью на перила. Аброр осторожно повел ее вверх.
Вазира начала задыхаться. Он поднял ее на руки, понес.
Хорошо, дети (заигрались, что ли?) оставили дверь незакрытой. Аброр ногой растворил ее, добрался до дивана.
Вазира громко вскрикнула. Слева в груди сдавило так больно, что трудно стало дышать. Она рывком дернула ворот кофточки:
— Воды!.. Воды! Умираю!..
Аброр побежал на кухню. Из соседней комнаты, оставив книжки и тетрадки, на крик матери выскочила Малика. Растерянная, дочь стояла у дивана, не зная, что делать.
— Держи, Малика!
Чуть приподняв голову Вазиры, они пробовали напоить ее. Прохладная вода принесла облегчение, маленькое и слабое. Звенящая боль в голове не проходила — словно из какого-то скрытого логова выползает чудовище и кусает, кусает. Было так больно, что Вазира заплакала.
— Ой! Умираю!.. Воды!
Аброр снова побежал на кухню. Он взял из настенной аптечки валерьянку, дрожащими руками накапал в пиалу с водой капель тридцать.
Малика крепко держала мать за руку, гладила ей грудь. Лицо Вазиры опять запрокинулось.
— Мама! Ма-ама! Ма-а-мочка! Валерьянка не помогла.
Аброр выскочил в коридор к телефону. Набрал «ноль три» — занято, снова и снова набирал. И ругал себя:
— Будь прокляты все эти раздоры и споры!.. Алло!.. Алло!.. «Скорая»? — Прикрыл трубку ладонью.— Боюсь, не инфаркт ли это. Состояние очень тяжелое!
Аброр назвал фамилию, адрес.
С улицы, ведя за руль любимый свой «Орленок», вошел потный, разгоряченный Зафар. Услышав стоны матери из соседней комнаты, Зафар бросил велосипед, подбежал к ней. Вслед за сыном вошел и Аброр:
— Сейчас врач приедет, Вазира. Не полегчало?
От боли в груди Вазира корчилась и стонала. Ни Аброр, ни дети ничем ей, конечно, не могли помочь.
— Мамочка! Успокойся! Мамочка! — все повторяла Малика, едва сдерживая слезы, и гладила матери грудь, руки.
Аброр видел, как наполнились слезами глаза сына.
— Зафар, иди-ка со мной. Что это такое? Велосипед валяется, сейчас врачи придут, а он дорогу загородил...
...Врач вышла в коридор после того, как больная перестала стонать. Аброр и Зафар, каждый по-своему, тревожно смотрели на женщину в белом халате — она должна была вымыть руки.
— Перепугались, да? Ну и правильно перепугались. Такой приступ мог плохо кончиться.
Аброр подал ей чистое полотенце.
— Нелегко женщине и работать, и все по дому делать. На работе были какие-нибудь неприятности?
— Да... Я, знаете ли, испугался... Не инфаркт?..
— Нет. У вашей жены гипертонический криз. И острый сердечный невроз. Опасный приступ. Хорошо, что вы сразу вызвали нас. Могла случиться беда.
— Спасибо вам! А ей лучше, доктор?
Аброр стоял около двери с тревожным и виноватым видом. Женщина помедлила с ответом, начала издалека:
— Эти стрессы... их так много... Целыми днями мы на «скорой» ездим по городу. Тут невроз, там инсульт, там инфаркт. Так в горах бывает... Тихо-тихо, а вдруг крикнешь — и отзывается отовсюду, наращивается, голос твой приобретает страшную силу... будто звуки помножили свою силу на силу тишины.
— Да, я тоже такое замечал.
— У стрессов... вот такая сила. Мы всего насмотрелись... Иногда думаешь: боже мой, ведь эти стрессы, как бои на фронте, уносят массу жизней! Инфаркты, инсульты, словно снайперы с оптическим прицелом, ждут удобного момента.
Аброр встревожился еще больше. Такие слова не сулят в устах врача ничего хорошего.
— Доктор, а ей сейчас лучше? Скажите откровенно.
— Скажу... Мы сделали больной все нужные инъекции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97