Это — Гнел? Этот смерд? Этот оборванец, чье появление отнюдь не внезапно? Весь какой-то нескладный, он стоял поодаль, словно подготавливая ее к встрече. Парандзем поняла : возникни он откуда-нибудь из-за угла неожиданно, колесо фортуны, вероятно, выскользнуло бы из ее рук и покатилось бы к Гнелу. Ее жизнь тотчас перевернулась бы вверх дном, ее замыслы и наметки пошли бы прахом. Хорошо, что он не вырос перед ней как из-под земли. Эта мелочь — ее спасение. Преодолевая разделяющее их расстояние, она успеет, не отрывая от Гнела глаз, быстренько собраться с мыслями, сосредоточиться и все для себя решить. А у Гнела все будет наоборот. Он уже утратил преимущество, которое давало ему положение невинно пострадавшего. Пока Парандзем приблизится, пока протянутся эти мучительные, бесконечные мгновения, его силы наверняка иссякнут, и ей не будет более грозить никакая опасность. И, позабыв о волнении, Парандзем с дотошностью торговца высчитала, что выгадает каждая из сторон и какой понесет ущерб...
Они стояли лицом к лицу. Гнел не сделал ни шага. Тщательные расчеты Парандзем лопнули как мыльный пузырь. Не двигаясь, они глядели друг на друга, словно тщились вспомнить: он — ее, она — его. Между ними кособочилось
сломанное кресло, и обоим казалось, что оно-то и мешает им броситься друг другу в объятия.Они глядели, глядели и не могли наглядеться, исчерпать воспоминания, любое из которых томило, причиняло боль и бередило старые раны...
— Ты изменился, Гнел... Стал настоящим мужчиной.
— А в тебе нет уже прежней слабости. В твоих глазах сила.
— Сколько лет минуло...
— Ты вспоминала меня хоть изредка?
— Нет, Гнел, не вспоминала. Потому что была или очень несчастна, или очень счастлива. До сих пор не пойму, счастлива или несчастна... А ты?
— И я не вспоминал, Парандзем. Строил дома. Мостил улицы. Прокладывал глиняные трубы водопровода и укрывал их соломой, чтобы не замерзли зимой. Спал с чужими женщинами, которые пахли землей и потом. Где уж там вспоминать...
— Но я рада, что вижу тебя.
— Я тоже.
Они и впрямь были рады. Искренне рады. Как раз она, эта радость, а вовсе не сломанное кресло преградой стояла между ними. Потому что была самым безобидным среди нахлынувших на них чувств. Так встречаются старые знакомые, встречаются невзначай, ненароком, и вновь расстаются на долгие годы.
Им было жаль, невыразимо жаль безвозвратно ушедшей молодости. Некогда присущей им способности любить безумно, минувшего счастья, пепел которого уже остыл. Своей невинности и чистоты, которую сыщешь, разве что переворошив всю эту свалку. И вообще — себя. Но оба — он и она — жалели себя порознь, не сочувствуя и не думая один о другом, точно не они прожили вместе годы и годы.
— Если ты нуждаешься в чем-либо, говори, не стесняйся.
Парандзем, как и всегда, была начеку, инстинкт бдительно, точно верный пес, оберегал хозяйку. Она уловила, что еще немного, и дружеское тепло разговора приведет к заблуждению, растопит на время лед отчужденности, и, от всей души предложив Гнелу помощь, а главное, попросив его не стесняться, расставила все по местам.
— Я хочу видеть твоего сына.
— Осторожно, Гнел, это признание в любви.
— Ты не поняла, Парандзем. Я хочу видеть нашего будущего царя.
- Но он уже не престолонаследник. — Ее губы слегка скривились; то ли от обиды, то ли в насмешку над собой.— Да и я не царица.
— По глазам вижу — в тебе довольно злости и властолюбия, чтобы наверстать упущенное.
— Но это же оскорбление, Гнел, — нежно укорила его Парандзем.
— Мне некогда заниматься суесловием, — нетерпеливо и грубо ответил Гнел. — Я боялся, что едва тебя увижу, во мне снова пробудится любовь. Но она, слава богу, не пробудилась ни в тебе, ни во мне. Оттого я и могу тебе помочь.
— Ты? Но ведь тебя нет, Гнел. Ты не существуешь. Может статься, это и вправду обман чувств, полуночный сон, может статься, она тревожно ворочается сейчас в постели и стонет, может статься, ее рука подсознательно ищет мужа, чтобы прижаться к нему и успокоиться.
— Все зависит от тебя, Парандзем. — Глаза Гнела заблестели, прямая и жесткая прядь упала на лоб, и лицо стало неприятное и отталкивающее. — Ты сама должна найти и вернуть утраченное. Ты должна отравить этих женщин.
— Я? — с ужасом вскрикнула Парандзем.
— Умоляю! — Гнел отшвырнул хромоногое кресло, упал на колени и схватил краешек длинного черного платья Парандзем. — Не бойся, отрави их. Хороший яд — и они умрут без мучений. Заклинаю тебя!
Парандзем вырвала из его рук платье и отпрянула. А Гнел замер — коленопреклоненный, подняв на нее острый пронизывающий взгляд.Парандзем ощутила в его взоре что-то властное и притягательное. Прежде бывало не так — глаза не горели, а ласково и грустно светились. Который же из двоих подлинный Гнел — этот или тот, принадлежащий прошлому? И который ей по сердцу? Она с волнением подумала, что у нее нет однозначного ответа. Сознание обожествляло прежнего Гнела, а в глубине души, втайне даже от себя, она отдавала предпочтение этому.
Парандзем рассеянно озиралась по сторонам. Словно только-только заметила, куда попала. Ее взгляд скользнул вверх по замшелой ограде — где-то там, за оградой, садилось солнце. Ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть закат, точно назавтра она уже лишится такой возможности. И она затосковала по царственному своему супругу, по роскошным покоям, услужливым горничным, подобострастно склоняющимся перед ней придворным.
Вот почему она так разволновалась! Вовсе не предложение Гнела повергло ее в ужас. А то, что это была тайная ее мечта, мысль, зреющая в глубочайших глубинах души, решение, которое она в один прекрасный день бесповоротно примет и осуществит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148