За все это время нам
попались несколько других парусов, но ни одни из них не были черными. А
когда мы вызывали их, оказывалось, что им черные паруса тоже не
попадались. Мы скоро догадались, что Волки идут весьма эксцентричным
курсом, чтобы избежать встречи с нами - в какой-то мере нам это даже
льстило. Зато это оставляло нам последнюю надежду в лице Ле Стрижа, а это
не нравилось никому. Стриж постоянно сидел в своей каюте, откуда
доносились странные звуки и еще более странные запахи, и появлялся время
от времени только для того, чтобы подтвердить, что наш противник был
где-то впереди нас примерно по этому самому курсу. Каждый раз он казался
все более седым и измученным.
- Их становится все труднее преследовать, - ворчал он неоднократно. -
Что-то новое тянется к ним, что-то, стремящееся укрыть их от моих глаз. Но
оно еще не достаточно сильно. Не теперь.
А пока Молл систематически отделывала меня до синяков. Оказывал ли я
сопротивление? Не спрашивайте. К концу длинного дня упражнений с мечом у
меня так деревенели мускулы, что я едва мог ходить. Не то чтобы я
жаловался. Если Молл пользовалась временем, чтобы преподать мне жестокий
курс выживания, это было потому, что она боялась, что он мне понадобится.
И я знал, как мне повезло, что у меня оказался такой восхитительный
озорной учитель, способный заставить трещать воздух, но никогда не
забывающий при этом, что значит быть неуклюжим новичком. Помнится, я
где-то вычитал, что почти в каждой области есть знак подлинного величия.
Когда на третий день наших занятий Молл вдруг перестала оставлять тонкие
порезы, похожие на порезы от бумаги, которые скорее чесались, чем болели -
во всяком случае, пока в них не попадал пот, - я начал ощущать себя неким
подобием бойца.
Но также и неким подобием мазохиста. Правда, по крайней мере, Молл
знала, когда остановиться. Как раз.
В один прекрасный полдень - по-моему, на четвертый день - матросы на
топах мачт прокричали предупреждение, и мы побросали все и побежали к
поручням. Но не черные паруса поднимались над горизонтом. Это были
увенчанные гребнями зеленые клыки гористого острова, и для нас они были
символом поражения. Если на горизонте была Эспаньола, имелся шанс, что мы
пропустили своих противников, и они уже были здесь.
- А Клэр... - я не смог договорить.
Джип покачал головой:
- Спокойно, приятель. Что бы они там ни задумали с ней сделать, это
что-то вроде... ритуала, а для этого у них есть предназначенное время,
место и все такое. Есть шанс, что это еще не сейчас, едва ли они могли так
точно рассчитать свое прибытие - во всяком случае после той маленькой
стычки с нами. И если они уже не причинили ей вреда, скорее всего до тех
пор и не причинят.
- Если из-за всей проклятой заварухи она от страха не лишилась
рассудка!
- Сомневаюсь, - сказала Молл, ласково кладя руку мне на плечо. - Мы
крепче, чем вы нас считаете, Стивен, - наш пол. Она будет думать, что
живет в кошмаре, конечно, но она уже увидела проблеск надежды. Не терять
мужества и выполнить задачу - вот твоя роль. Так сыграй ее до конца!
Во время последнего пути на юг, в Порт-о-Пренс атмосфера на борту
была наэлектризована. Нас вполне мог поджидать неприятный сюрприз. Вскоре
после восхода солнца мы под всеми парусами вошли в окруженный горами
залив, при этом пушки у нас были наготове, а их экипажи скорчились за
закрытыми портами, с глубоким подозрением оглядывая каждый маленький
островок и проход, достаточно большой для того, чтобы в нем мог скрываться
корабль. Но когда главный порт острова вырос, а точнее, разостлался
впереди нас в конце залива, сразу же стало очевидно, что ни один корабль,
хотя бы отдаленно напоминающий по размеру корабль Волков, там не
пришвартован.
В состоянии мрачного перевозбуждения мы пришвартовали "Непокорную" в
шатком доке неподалеку от разрушенного лесного склада в дальнем конце
города. Ле Стрижа, горько жаловавшегося на крайнюю усталость, упросили еще
раз использовать свой божественный дар. А в это время мы послали группы
людей на берег, чтобы потихоньку разузнать, нет ли каких новостей. После
моего маленького инцидента мне, разумеется, было позволено не идти. Они
оставили меня сидящим на поручне - залечивать свои царапины, грызть ногти
и смотреть на город, который, как предполагалось, был для меня слишком
опасным.
Город, однако, таким не выглядел. Это было совсем не то, что
приближаться к Новому Орлеану по темной Миссисипи, окутанной ночью и
таинственной. Воздух был свеж, прохладен и прозрачен, освежающий свет
вычерчивал каждую подробность с поразительностью ясностью. Вовсе не
опасный и не зловещий - скорее ленивый, он вытянулся, как задремавшая
неряха, по всему плоскому побережью, тесня назад лесистые склоны гор. И
даже вдоль побережья, у самого моря попадались пятна разросшихся деревьев
между стенами из белого камня и выбеленных солнцем досок, обветшалых и
отбеленных солью, между элегантными старыми виллами во французском и
испанском стиле и полуразрушенными доками. Местами деревья редели и
переходили в пятна заросших низкорослым кустарником пустынных земель, где
бродили желтоватые волы, тряся головами, отгоняя первых мух. На более
высоких склонах сгустки той же густой растительности произвольно
смешивались с группами выбеленных солнцем зданий. Что порождало рост -
здания или джунгли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138